Однажды Гедемин охотился в Понарах...
..........
Он Вильно основал...
Адам Мицкевич*
1
И Вильнюс перед Юрой развернулся
В уборе свежей чистоты зелёной.
Нерис, сверкнув на солнце, потянулся
И в путь пустился к Неману вдоль склонов.
На улицах спокойных и уютных
Неторопливы люди и машины.
Негромок рокот толп немноголюдных
На площадях и новых и старинных.
В восторге Сонин. Прежде не видал он,
Чтоб лес, холмы, природная натура
В себя вобрали блеск архитектуры,
Не пострадав от этого нимало!
Он слушал, как Вилейка* озорная
Под старым замком песни распевает.
2
Он любовался с башни Гедемина*
На здания, на крыши и костёлы.
А за рекой, у телевышки длинной,
Он различал районы-новосёлы.
Бродил он в старом городе часами.
Стоял, заворожённый видом Анны,*
И в церкви, сплошь уставленной лесами,
Пытался вместе с Богом строить планы.
Желая всё увидеть и разведать,
Он вновь кружил по улочкам старинным,
Заглядывал в кафе и магазины.
Затем зашёл в "Палангу"* пообедать.
Здесь чистота, цветы, уют, прохлада.
И мысль: "Пожалуй, Вильнюс то, что надо"!
3
Он посетил объект командировки,
Литовский институт станкостроенья.
И за два дня, с привычною сноровкой,
Собрал по теме данные и мненья.
Прощаясь, угостил его директор
Отличным кофе в светлом кабинете,
И тут же предложил научный сектор
С законным местом в собственном Совете.
Директору, конечно, доложили
О Сонинских трудах, глубоких знаньях
И нынешних житейских колебаньях.
О связях в Госстандарте не забыли.
Решил хозяин должность и зарплату
Такому предоставить кандидату.
4
И Юра, не откладывая дело,
Занялся срочно поиском обмена.
Три дня, как три минуты пролетело
В исканиях коллег по переменам.
Он посетил квартиры в Лаздинае, *
Но заскучал при виде новостроек.
Здесь счастлив тот, кто лучшего не знает.
Хрущёвский дух, увы, здесь слишком стоек.
И Архитекту* плавные обводы
Прекрасны в виде сверху. А квартиры -
Хрущёбы, как во всём советском мире -
Скупая дань любимому народу.
И Вильнюсский район орденоносный
Для жизни Юре кажется несносным.
5
А в старом городе красоты и развалки,
И блеск и нищета, и запах тлена.
Имея опыт Молдаванской свалки,
Сюда семья не совершит обмена.
И, наконец, расстроенный и хмурый
Он едет на Антоколь,* на смотрины.
Последний шанс проверить хочет Юра,
В душе не чая радостной картины.
Вблизи от центра, под горой лесистой,
Он видит дом ухоженный кирпичный.
И улица на вид вполне прилична.
От леса веет ветерок душистый.
Здесь всё спокойно, чисто, аккуратно.
Ходить, смотреть, дышать здесь так приятно!
6
Квартира, как одесская просторна.
Хозяева в Одессу просто рвутся.
И договор, составленный проворно,
Теперь обменом может обернуться.
Обмен квартиры - это эпопея,
Сравнимая по хлопотам с пожаром.
От справок и контейнеров тупея,
Семья едва справляется с кошмаром.
Но только в январе морозном, снежном
Завершены обменные деянья.
Печальный миг последнего прощанья.
На сердце горечь и тоска и нежность...
Одесса-мама, ты не позабыта -
Твой образ вечен в сердце одессита!
7
В Литве зима сугробами накрыла
Старинный Вильнюс - улицы и парки.
Белым-бело! Свободное светило
Сияет в небе празднично и ярко.
Мороз - за двадцать. Катятся детишки
На санках с горки. Им ничто морозы!
И галки, как упрямые мальчишки,
Решают на снегу свои вопросы.
Январский Вильнюс ломится от света.
В глазах темнеет от его напора!
Но краток зимний день, и очень скоро
Угаснет луч небесного привета.
Холодный зимний сумрак неизменно
Наполнит город зло и откровенно.
8
А утром зорьки нежные разливы
Зажгут кресты церквей, снега окрасят,
Запляшут в окнах стаей шаловливой
И лес нагорный жемчугом украсят.
И новый день над городом восстанет,
Как праздник чистоты и совершенства.
И, кажется, что солнце не устанет
Дарить земле здоровье и блаженство.
Однако всё прекрасное не вечно -
Зима приносит бури и невзгоды,
Но, к счастию, зима - лишь время года.
Она не может длиться бесконечно!
Порою зимней, в лучшую погоду
Всё ждёт весну - и люди, и природа!
9
А Сониным морозы не помеха!
Не перечесть забот их и открытий.
Им внове лес и зимние потехи.
Их жизнь полна движенья и событий.
Максим устроен в школу, с домом рядом.
Татьяна с Юрой город изучают.
И каждый день одесским свежим взглядом
Особые моменты отмечают.
В троллейбусах им непривычно тихо,
И в магазинах очереди чинны.
Никто не молвит слова без причины,
Не засмеётся, не пошутит лихо.
А если "бросишь хохму" по привычке,
Её воспримут, как поэму птички!
10
Соседи по подъезду симпатичны -
Чиновники, работники науки.
Всегда опрятны, сдержаны, приличны,
Всегда в делах своих не знают скуки.
Уборка, стирка, изредка вязанье,
Стремленье не отстать от общей моды.
По выходным - у всех одно желанье -
С утра весь дом спешит на огороды.
А зимними глухими вечерами
Людей спасают телевизор, пресса...
Да, Вильнюс, братцы, это не Одесса!
Тут вас не ждут и не приходят сами.
Лишь изредка гостят по приглашенью
По праздникам и в виде исключенья.
11
Но Танечка не может без общенья.
Она своих соседок навещает,
Зовёт к себе, не ведая сомненья,
И смело все обычаи ломает.
То пишет маслом старого соседа,
То привечает пирогом соседку
И, по привычке южной, непоседа,
Со всем двором беседует нередко.
Соседи ценят искренность Танюши,
И собственной клубникой угощая,
Вполне серьёзно Тане объясняют,
Что листья нужно чистить и не кушать.
Наивные соседи полагали,
Что Сонины клубники не едали.
12
Знакомства, разговоры, эпизоды...
С подобным Юрий прежде не встречался
И странным взглядам местного народа
Он всякий раз безмерно удивлялся:
Почти что все уверены, без шуток,
Что без литовских молока и мяса
Москве-столице не прожить и суток,
А без колбас Россия вымрет сразу.
И потому бананов не хватает,
Что временно литовская природа
Им не даёт расти на огородах,
И их запасы в мире тихо тают!
С усмешкой, грустно, с ироничной тенью,
Но все вокруг тверды в таких сужденьях.
13
Недели три тянулось обустройство,
Дни суеты приятной и свободной.
Но Юру донимает беспокойство:
Ведь Сонин не привык быть безработным.
К тому же деньги тратились бездумно -
От толстой пачки сантиметр остался.
Пришёл конец загулам вольнодумным,
И Юрий Сонин в институт собрался.
И снова угостил его директор
Отличным кофе в светлом кабинете,
И объяснил, что места нет в Совете
И упразднён на днях научный сектор,
Поскольку Партия сказала, что раздуты
В Союзе все КБ и институты.
14
Итак, один, без связей и работы,
Мой Сонин - житель западной столицы,
Рассчитывать не может на кого-то,
И должен от нуля на свет пробиться.
Он обошёл проектные "конторы",
По профилю проверил институты.
Везде тревожно, словно в лисьих норах,
Обложенных охотниками круто.
Идёт сплошное штатов сокращенье:
Навек прости-прощай, родные стены!
Порой трясутся даже КТНы.*
Масштабы вызывают удивленье.
За перекрой науки взявшись "тонко",
ЦК с водицей выплеснул ребёнка!*
15
И много лет наука прикладная
Стихийными подачками кормилась,
Упрямилась, сдаваться не желая,
А позже понемногу развалилась.
Теперь в науку Юре не прорваться.
Места в НИИ закреплены, как троны.
Печально, но не стоит и пытаться
Пройти сквозь местных кадров оборону.
Но нужно ведь устроиться куда-то!
С заводом он покончил безвозвратно.
И нет дороги Сонину обратно.
Куда теперь податься кандидату?
И он спасенье видит в битой карте -
В привычном и знакомом Госстандарте.
16
Звонок в Москву - далёкую столицу,
Часок, другой на все переговоры,
И всё. И утром должен он явиться
В Литовский Центр, согласно договору.
С ним новый шеф любезно-осторжен.
Не взять не может, доверять не хочет.
От госнадзора Сонин отгорожен
И нынче над бумагами хлопочет.
Бумаги здесь, однако, не простые!
"Знак Качества" их подпись утверждает
И прибыли заводам обещает.
За этот Знак наценки золотые!
Но вот момент фальшивый и печальный -
Бумаги принимаются формально.
17
Три дамы в новом, чистом кабинете,
Где пахнет кофе, уж четыре года,
Пусть косвенно, но всё-таки в ответе
За качество продукции заводов.
Теперь к ним Юрий Сонин подключился,
Четвёртым инженером оказавшись.
Он в первый день работы отличился,
Престижному заводу отказавши.
Завод прислал начальника отдела,
Но тот подавлен доводами Юры:
Десятки нарушений процедуры
И трёх стандартов Сонин вскрыл умело,
Станка не видя, лишь по элементам
Из чертежей и прочих документов.
18
Примчался главный инженер завода,
И прямо к Юре с оскорблённой миной.
Он хочет видеть хама и урода,
Презревшего литовскую машину.
Ему ответил Сонин с удивленьем:
"Политикой я здесь не занимаюсь,
Мне не понятно ваше возмущенье,
Но в качестве машин я разбираюсь!
Машина ваша хороша, не скрою,
И десять лет назад была бы в моде,
Но в технике стареют, как в Природе -
Подобного сейчас уже не строят.
"Знак Качества" вам дать никто не сможет,
И ваша ярость делу не поможет"!
19
И понеслась по кухням и заводам
Молва о новом, мудром инженере,
Который в Центре делает погоду
И смотрит в корень, никому не веря.
За месяц Юрий понял, в чём тут дело.
Провинциальный дух и слухов скорость
Себе на службу он поставил смело.
Кто упрекнёт инспектора за корысть?
Публично он устраивал разборку
Представленных заводами пакетов,
Разоблачал десятки пируэтов
И отправлял подателя на порку.
Молва об этих фактах украшалась
И по Литве неспешно расползалась.
20
И вскоре, как в провинции ведётся,
На Сонина ярлык навешен славный:
"Он видит всё. Над хитростью смеётся
По качеству машин не знает равных"!
Но, вместе с тем, народ в недоуменье:
Ведь заключенья Сонинские - кара
Любителям завышенного мненья
О качестве литовского товара!
Бытует это мненье повсеместно,
И СМИ его питают бесконечно.
"Литва машины делает навечно", -
Считает большинство хозяек местных.
А их мужья покорно жёнам вторят,
Ведь знают - никогда не переспорят.
21
Так постепенно Юра привыкает
К работе, к людям, к новым отношеньям.
Он в прозу жизни вдумчиво вникает
И не торопит шефа с повышеньем.
Он научился не шутить с народом -
Ведь не поймут и в дурачки запишут,
Серьёзно говорит об огородах,
Свою в Литве нащупывая нишу.
Он никого не гладит по головке,
Но выглядит не грубо, не нахально -
Подход у Юры индивидуальный,
Но объективность он не прячет ловко.
И день настал - пришли от окруженья
К нему авторитет и уваженье.
22
А, между тем, литовская природа
Блистательное выдала им лето -
И дождь грибной, и тихую погоду,
И море свежей зелени и света.
И Сонины, забыв про всё на свете,
Бывают и в лесах и на полянах.
Купаясь в первом прибалтийском лете,
Они от ароматов леса пьяны.
Им чуден вид рубинов земляники,
И меж кустов с корзинкой проползая,
Свой первый гриб старательно срезает
Мой Сонин, чёрно-синий от черники.
И к ночи, от усталости шатаясь,
Семья поёт, из леса возвращаясь.
23
Татьяну и Максима тянет к лесу.
Они его зелёные картины
Читают, как таинственную пьесу.
И древний лес ласкает маму с сыном.
То их одарит россыпью лисичек
На нежном мху призывом золотистым,
То удивит нарядом пёстрым птичек,
То увлечёт тропинкою росистой
Во тьму оврага, в заросли крушины,
И, вдруг, откроет неприметный сразу,
Невидимый неопытному глазу
Обширный остров рдеющей малины.
Душа ликует, тут уж не до скуки.
И в соке ягод губы, щёки, руки!
24
Однако Тане хочется трудиться.
Она привыкла к обстановке людной.
И Танечка решила обратиться
Опять к работе, для неё не трудной.
Прошлась по магазинам и по базам -
Ведь здесь нужны дизайнеры извечно.
Но Тане отказали все и сразу -
Надменные, чужие бесконечно.
Один директор, менее нахальный,
Сказал - необходимо для начала,
Чтоб Таня всем канонам отвечала
И выставкой блеснула персональной.
"У нас в рекламе люди с пониманьем -
Художники с большим образованьем"!
25
Картин у Тани много накопилось -
Портреты, натюрморты и пейзажи.
Она на суд комиссии явилась:
Своё искусство им она покажет!
Комиссия тиха и равнодушна.
Туманным оком смотрит на картины
И вслед за председателем послушно
Молчит с многозначительною миной.
"Вам лучше удаются натюрморты", -
Промолвил член комиссии лощёный.
Ему кивнул согласно кворум сонный,
А Таня всех в душе послала к чёрту! -
"Но выставка на днях уже начнётся.
Для вас сейчас там места не найдётся".
26
И тут вошла художница из местных.
Комиссия заметно оживилась.
Татьяна им совсем не интересна -
Вошедшей и приветствия и милость.
Та открывает им свою работу.
И Таня тоже смотрит поневоле.
И видит луг пожухлый и болото,
А, может, перепаханное поле?
К картинке председатель подплывает,
Читает под картиною названье
И, излучая радость и признанье,
"Какое море"! - громко восклицает.
Дана творенью высшая оценка.
А Танины труды для них, что стенка!
27
От этих встреч Татьяна загрустила.
Она ведь пишет крепко, пусть по-женски.
Но что поделать, и права и сила
У этих судей полудеревенских.
Её, как мог, утешил Сонин старший,
Уговорил, привёл в порядок чувства.
Решили не устраивать демарши,
А изучить литовское искусство.
Музеи оказались пустоваты
И живопись бедна, скромна и пресна,
В своей основе малоинтересна,
А экспонаты в массе простоваты.
Картины современных корифеев
Ни мастерством, ни живостью не веют.
28
Когда же Сонины собрать хотели
Здесь мненья о картинах, сколько можно,
Они от всех один ответ имели -
Расплывчатый и крайне осторожный:
"Конечно, в этом я не понимаю, -
Тянули и учёный и сапожник, -
Но имя "А" в республике все знают,
Профессор "Б" - известный всем художник"!
И взоры отводя, интеллигенты
Из жизни "А" уныло и натужно
Расскажут три подробности ненужных,
Из жизни "Б" какие-то моменты.
И будто на негласном карантине,
Их мненья об искусстве и картине.
29
Ну, парадокс! Какая тьма народу
Здесь учится в художественных ВУЗах.
В отрыве от родимых огородов,
Копается в Смуглявичюса Музах*,
А рисовать, как это ни банально,
Но, право, видит Бог, до сей минуты
Людей не учат профессионально
Профессора в литовских институтах.
Но те, кто отучился, прямо сходу
Натягивают Рембрандта береты,
И – «кисти гениальные поэты»,
Прямуют на Олимп без перехода…
А весь народ не смеет и пытаться
В их сущности бездарной разобраться.
30
Торговля, институты и заводы
Набиты до возможного предела
Художниками вильнюсской породы,
Которым не нашлось в Худфонде* дела.
А те, что через Фонд заказы шпарят,
Те в небесах финансовых витая,
По метру в час свои картины жарят
И стены предприятий выстилают.
И деньги к ним идут большим потоком -
В Литве художник - это вам не кто-то!
Худфонд продаст труды его в два счёта,
Глядишь, и дом построен ненароком!
Профессия престижная на диво.
И жить ему не запретишь красиво!
31
Любой художник в Вильнюсе элита.
В свой круг здесь чужаков не допускают.
Родной кормушки мощная защита
Всех инородцев мягко отвергает.
Познавши эти грустные моменты,
Трагедии не делает Татьяна.
Она идёт в Госстрах простым агентом,
Оставив мысль о поприще желанном.
И, вскоре, находившись по столице,
Взахлёб семье рассказывает дома
О всяких страхования приёмах,
Об интересных случаях и лицах.
А вечерами светлыми всё лето
И натюрморты пишет и портреты.
32
У Юры на работе измененье -
Он переведен в госнадзорный сектор:
На пять рублей оклада повышенье
И должность - "Государственный инспектор".
Теперь опять, как в масло нож нагретый,
Войдёт он в суть продукции заводов.
Теперь узнает он не по газетам,
А изнутри, в цехах её природу.
Какое море шансов и открытий!
И Госнадзора суетная проза
Для Юрия сияющая роза
Грядущих интересных перипетий.
Опять приходят дни его свободы.
И ждут его машины и заводы.
33
И вот он на заводе с предписаньем.
Он долго ждёт в приёмной приглашенья.
Да, Вильнюс - не Одесса! Ни вниманья,
Ни капли к Госнадзору уваженья.
Но Юрий весел. Знает - это просто
Такой приём давным-давно известный.
Он называл его "болезнью роста"
Директоров больших заводов местных.
Три дня проверки всё переменили,
А на четвёртый, после испытаний,
Свернулась гордость, словно рог бараний.
Директора, как будто подменили.
И Сонина притихшая элита
Сопровождает всюду, словно свита.
34
Не ведая ни страха, ни позора,
Заводы жили мирно и вольготно.
Железные объятья Госнадзора
Их не держали бдительно и плотно.
Контроль заводов, в принципе формальный,
Вели, подчас, легко и неумело.
Не раз в проверке оппонент нахальный
Инспектора обманывает смело.
И родилась легенда постепенно,
Её в Литве расскажут даже дети,
О том, что лучше всех на белом свете
Литовские машины, несомненно.
А как же быть с потоком рекламаций?
Для их гашенья много комбинаций...
35
Закончена проверка. На Совете
Читает акт контроля Госинспектор.
В обширном, модерновом кабинете
Совет завода. Во главе директор.
Читает Сонин ровно и спокойно
О недостатках крупного масштаба,
О качестве деталей непристойном,
Об испытаньях, проводимых слабо.
И в заключенье - прямо к руководству:
"Всем ясно, как серьёзны нарушенья.
Три месяца уйдёт на исправленья,
Грозит вам остановка производства".
Все споры позади. Осели в акте
Одни лишь сокрушительные факты.
36
В Литве такого раньше не бывало.
Вопрос в Совмине дважды разбирали.
Таинственных подробностей не мало
В Правительстве о качестве узнали!
Заводу дали срок - одну неделю:
"Убрать, наладить, сделать исправленья".
(На это нужен год на самом деле).
И вот у Юры снова направленье.
Он должен подтвердить, что всё в порядке,
Что чертежи до точки соблюдают,
Что все станки стандартам отвечают,
Что начисто исчезли недостатки.
Что сделаешь? Работа есть работа!
А качество - на совести завода!
37
С каким подъёмом встречен был инспектор!
При всём народе Сонину навстречу
Из кабинета вышел сам директор
С улыбкой милой и приятной речью.
А в кабинете - ни следа нахальства,
На лицах благодать и уваженье -
Приехало московское начальство
Из Главка, чтоб исправить положенье.
И полетели по цехам, отделам
Инспектор Сонин и сопровожденье,
Но Юра видит, что его решенье
Не может в акте отразиться в целом.
Придётся, чтобы ненависть не сеять,
Двойную бухгалтерию затеять!
38
В конце работы пригласил директор
Гостей и Юру в баньку пообедать.
На всех заводах этот славный сектор
Придётся Юре в будущем изведать.
"А ля пейзан" - убранство интерьера,
Сухой парок хвоёй благоухает,
А на столе, уставленном без меры,
Полным-полно, чего душа желает.
Копчёный угорь с пивом золотистым,
Шашлык бараний с водочкой холодной
И цепеллин - дитя любви народной,
Грибы, салаты, свежий хлеб душистый...
И после трёх, в сумбуре разговоров,
Всё явственней мотив переговоров.
39
А пир горой! Но вот начальник Главка
Одним из первых выйдя из сраженья,
Как спелый плод, скатился на пол с лавки
Его сразило головокруженье.
"Уставшее" начальство подхватили
И с уваженьем к возрасту и сану,
В сторонке на диване уложили.
Ни разу не промолвив слово "пьяный".
Второй москвич - специалист по ГОСТам,
Всё толковал о дружбе и вниманье,
О творческом взаимопониманье,
И усидел ещё четыре тоста.
А трезвых в баньке двое - сам директор
И пивший воду опытный инспектор.
40
В простынке белой, словно в римской тоге,
Директор исподволь и осторожно
Доводит Юре: "Весь завод в тревоге.
Исправить всё так быстро невозможно"!
Но что слова? Прекрасно Сонин знает
Без слов и просьб завода положенье.
Директора судьба, он понимает,
Сейчас зависит от его решенья.
И, как в Одессе, твёрдо и степенно
И так же, относительно бескровно,
Давить начнёт он вдумчиво и ровно.
И качество получит постепенно.
А вслух сказал: "Ну что ж, разделим факты -
Одно для нас, решимое - для акта!"
41
Потом добавил: "Через месяц ровно
Проверю лично, вы уж не взыщите,
Всё то, что ныне принято условно.
Как быть, что делать - сами поищите!
Но, если основные недостатки
К визиту моему не уберёте,
То... впрочем, сами знаете порядки,
Не первый день на свете ведь живёте".
Директор счастлив - нужная отсрочка
Дана без лишних просьб и униженья.
Силён инспектор новый без сомненья.
И свой расчёт он доведёт до точки.
Он крут, но прям. С таким работать можно.
Но только честно, без уловок ложных.
42
И вскоре на больших заводах края
Инспектора встречают с уваженьем.
Теперь везде его подходы знают
И не трубят при нём о достиженьях.
Проходят дни и годы пролетают.
Здесь плодотворна Сонина работа -
Его труды машины улучшают.
Дефектов поиск для него - охота!
Он в институтах лекции читает,
Статьи и книги пишет о контроле,
О качестве труда первичной роли...
Но почему душа его скучает?
Нельзя грешить на жизни монотонность.
Так отчего ж неудовлетворённость?
43
Всё очень просто - Вильнюс не Одесса!
Хорош, но чужд и в радости и в горе.
Не схожи их пути и интересы,
А лес грибной не заменяет море.
Но более всего печалит Юру,
Привычного лишает наслажденья,
Литовской музыки унылая фактура
И редкие оркестров выступленья.
Сандецкис и Домаркас*, оркестранты,
Два-три сопрано, как всегда Норейка,
Певцов Литвы короткая скамейка.
Здесь на виду такие музыканты.
Солисты же не блещут божьим даром,
Трактовкой, звуком и репертуаром.
44
Лишь изредка меняли положенье
Гастроли выдающихся артистов.
Для Юрия и счастье и спасенье
Творенья скрипачей и пианистов,
Которых в установленном порядке
Москва и Питер, Киев и Одесса
По утверждённой свыше разнарядке
По городам гоняли и по весям.
И он понять не может, в чём тут дело:
В Литве - консерватории и школы,
Так отчего, как в мире баскетбола,
Им не достигнуть славного предела?
Возможно дело тут в душе народной -
В романтике садово-огородной?
45
Народ литовский очень любит хоры.
Они серьёзны, профессиональны.
Репертуар разучивают споро.
Они по-деловому музыкальны.
Собравшись в общий хор на праздник Песни
Под сводами в зелёном Вингис парке*,
Охотно, добросовестно и честно
Поют весь день - ни сбоя, ни помарки!
Но пенье это - не предмет искусства.
Оно несёт сплочённость. И свобода
Стучит в сердца литовского народа
И будит бунта дремлющее чувство.
И праздник Песни, хоровые страсти -
Скорее фига для советской власти!
46
А славная литовская эстрада,
Соседям уступающая резко,
Не знала, не узнает и не надо
Своих Р.Паулса, Л.Вайкуле, А.Вески.
Два-три солиста, парочка певичек,
С открытой тягой к образцам заморским,
Таков набор эстрадных серых птичек
С образованием консерваторским...
И вечерами некуда податься.
Кого-то рестораны соблазняют,
Но Сонины в них вовсе не бывают,
И Юрий начинает раздражаться.
Но тут судьба подбрасывает ловко
Отличную ему командировку.
47
Заданье: вместе с шефом в Питер ехать.
Проверить достоверность, объективность
По качеству продукции успехов.
Не медлить. Проявить оперативность.
Мы знали с детства: вещь из Ленинграда
Как правило, солидна и пристойна.
Она без брака сделана "как надо"
И, значит, "Знака Качества" достойна.
Но часто это славное явленье
Заводы Ленинграда нарушают
И чистый, светлый образ разрушают,
В народе вызывая подозренье,
Что далеко не всё из Ленинграда
На самом деле сделано "как надо".
48
И здравствуй, Ленинград! Какое счастье
Опять увидеть северное диво.
С улыбкой вспомнить молодые страсти
За далью векового перерыва.
Ну, пусть не век, но четверть века ровно
Не видел Юра северной столицы.
И вот она - вещественна, огромна:
Её Нева, её дворцы и лица,
Её, как луч, прямые магистрали
И стройные ростральные колонны,
Как прежде, на посту своём бессонном.
И гордый император рвётся в дали!
И обнимает Сонина по-братски
Толпа людская, воздух ленинградский.
49
А Юрин шеф впервые оказался
Средь ленинградских каменных просторов.
Сначала он немного растерялся,
Но вскоре сам затеял разговоры
О том, что всё здесь создано Растрелли,*
Что Клодт* - он скульптор, вроде бы, французский,
Что местный цирк построил Чинизелли*,
И Монферран*, конечно же, не русский.
Готовился к поездке Лазарайтис.
Своею эрудицией гордился -
Он над энциклопедией трудился,
Как над своей поэмой Межелайтис.
И сделал вывод - нет здесь русской Музы.
Санкт-Петербург построили французы.
50
А Юра с шефом спорить не желает.
Упрямство шефа не пробить мгновенно.
За две недели, Юра это знает,
Он шефу всё покажет постепенно.
Товарищ Лазарайтис - фрукт упрямый.
Он горожанин в первом поколенье.
Из хутора, от вольной жизни прямо
Он в Каунас отправлен на ученье.
Пять лет студент. Два года мастер цеха.
Плюс партбилет, плюс статус социальный,
Плюс рост и вес, плюс взгляд на жизнь реальный
Залог его законного успеха.
Вот так вошёл он в золотую квоту
Нацкадров на ведущую работу.
51
Он понимает в технике не слишком,
На уровне езды в автомобиле.
Образованье ровно, без излишка,
Как холодец в уме его застыло.
Но опыт руководства коллективом
(Он десять лет начальник Управленья)
И нити связей, что в его активе,
В нём несколько раздули самомненье.
Он матерел, в объёме раздаваясь,
Одет, побрит, пострижен Лазарайтис
Не хуже, чем известный Адомайтис,
В душе крестьянским парнем оставаясь.
Он любит женщин полных и красивых,
Три капли в баньке и, конечно, пиво.
52
Он в Ленинграде - такт и осторожность.
Но знает: Сонин за три дня от старта
Использует отличную возможность
И выполнит заданье Госстандарта.
И Сонин с нескрываемым весельем
Трудился, как всегда неугомонно,
И доказал, что важным трём издельям
"Знак Качества" присвоен незаконно.
Потом убрали "Кировец" по-братски,
Решив, что будет слишком неприлично
И, более того, аполитично
Порочить славный трактор ленинградский.
И Сонин согласился с кислой миной
Не видеть дискомфорт его кабины.
53
Закончилась проверка символично.
И ход её для Юры не был новью.
А ленинградцы поняли отлично,
Что дело завершилось «малой кровью».
На радостях банкет им закатили
В гостиничном шикарном ресторане
И по музеям питерским пустили,
Заранее составив расписанье.
Петродворец с сияющим Самсоном,
И Эрмитажа дивные творенья,
И русских мастеров произведенья
Увидел Лазарайтис потрясённый.
Он так взволнован, что ему не спится,
К полуночи он к Сонину стучится.
54
Не видит Юра шефа и не слышит.
Он в телевизор всей ушёл душою.
Рахманиновской музыкой он дышит -
Концертом фортепианным из "Большого".
Второй Концерт своей волшебной темой
Всегда тревожил Юру бесконечно.
Будила в сердце странная поэма
Тоску и счастье жизни быстротечной.
И замер Лазарайтис поражённый:
Ведь он не знал, что инженер нормальный,
Не просвещённый школой специальной,
Так может слушать музыку влюблено.
И постояв минуты три, быть может,
Ушёл - не стал он Сонина тревожить.
55
А через день они уже в полёте.
Их Вильнюс ждёт уютный и домашний.
И Лазарайтис дремлет в самолёте.
И Ленинград уходит в день вчерашний.
А Юра рад: зажгло его вниманье,
Поездок и походов перегрузки
В душе у шефа проблеск пониманья
Огромности культуры сложной русской.
На сердце Юры гордость и отрада.
Ведь суждено ему идти по свету,
Неся в душе тепло культуры этой
И малую частицу Ленинграда.
Его дела и чувства - всё в порядке.
... А самолёт заходит на посадку.
Примечания:
* Пан Тадеуш. Перевод с польского С.Мар (Аксёновой)
* Вилейка – Вильняле – речка, пересекающая Вильнюс.
* Башня Гедеминаса – полувосстановленные руины замка основателя Вильнюса –
смотровая площадка.
* Костёл Анны - середина 16-го века, готика, кирпич.
* Ресторан в центре Вильнюса.
* Лаздинай - построенный к 1974 году, орденоносный район Вильнюса.
* Архитекту - кольцевая улица Лаздиная.
* Антоколь - Антакальнис - непромышленный, тихий и лесистый район Вильнюса.
* КТН - кандидат технических наук.
* Речь идёт о знаменитом Постановлении ЦК КПСС и СМ СССР о сокращении расходов НИИ и КБ в 80-х гг.
* Смуглявичюс (1745-1807)-первый завкафедрой живописи вильнюсской школы изящных искусств.
* Художественный Фонд - госорганизация, ведавшая организационными и коммерческими вопросами изобразительного искусства в СССР.
* Сандецкис и Домаркас - дирижёры и художественные руководители соответственно камерного и симфонического оркестров Вильнюсской филармонии.
* На эстраде Вингис - парка ежегодно проводится многотысячный праздник Песни
* Растрелли Варфоломей (1700 - 1771) - рос. архитектор, всю жизнь работавший в С.Петербурге.
* Клодт Пётр (1805 - 1867) – рос. скульптор. Жил и работал в С.Петербурге.
* Чинизелли Гаэтано (1815 - 1867) - глава династии цирковых артистов. Жил и работал в России.
* Монферран Август (1786 - 1858) - рос. архитектор, представитель позднего классицизма.