Глава первая
Уже два дня. Почти два полных дня
плыл Фаррел по реке, вниз по теченью.
Речная гладь, бескрайностью маня,
тревожила мерцающим сомненьем:
«И одного я, всё же, не пойму,–
он думать начал,– Мне лишь одному
представлена Река, её просторы?
И время здесь, я чувствую, бесспорно,
течёт не, как в реальности моей,
в которой я провёл немало дней,
хотя, на первый взгляд, похоже очень.
И день, как день, и ночи здесь, как ночи.
Один закат сменяется другим.
И суточных часов двадцать четыре.
И каждый час почти неотличим
от часа, что проходит в прежнем мире»…
И вдруг на берегу увидел он
вполне реально, вроде бы не сон:
там над водою девушка стояла
и беленьким платком ему махала.
«Что в этом месте делает она?
Возможно переправа ей нужна.–
подумал Фаррел.– Что ж, сейчас поможем.
Здесь реку пересечь совсем не сложно».
Работая шестом, погнал он плот
к спокойной заводи. Плот дна коснулся
шага за три от берега. И вот,
шестом упершись, к ней он повернулся.
Она была на диво хороша.
К воде она спустилась не спеша.
И Фаррел удивлён был бесконечно
её красой и молодостью нежной.
«Такого быть не может,– он считал.–
Конечно, если б сам её создал,
тогда логично – сделал бы покраше.
А, если нет, тогда не знаю даже…
Нелепо было бы предполагать,
что, если тридцать лет тебе суровых,
другой, чтоб волю к жизни потерять,
достичь обязан возраста такого ж»!
В короткой стрижке солнечной она,
Глаза, как небо – девушка весна!
Веснушек россыпь щёки прихватила
и носик маленький позолотила.
Высокой, гибкой девушка была.
«Возможно, чтоб я с вами поплыла?–
она спросила Фаррела печально,–
Мой плот вчера поток унёс случайно
и я с утра по берегу пешком
иду-бреду. Изрядно уж устала»!
Он отвечал: «Возьму я вас легко,
да вот, на плот взойдите вы сначала.
До берега не подогнать мне плот.
Пройти придётся пару ярдов вброд».
«Ну, это ничего,– она сказала.
Вода ей до колена доставала.
На плот взобраться Фаррел ей помог.
Устроил на скамье. Затем толчок,
которым плот погнал на середину.
И вот Река несёт их по стремнине.
Её получше Фаррел разглядел:
истрёпанное жёлтенькое платье,
изящных туфель жалким был удел –
промокли и успели надорваться…
А девушка тряхнула головой,
как будто бы недавнею порой
носила волосы длины изрядной,
а ныне будто было ей приятно
подставить ветру их. «Николс я. Джил,–
представилась она. Он пошутил:
«Я Клиффорд Фарред. Хоть и неуместно
знакомиться здесь, на плоту чудесном»!
Она сняла и туфли и чулки
и разложила бережно сушиться.
«Я плыл один в объятиях тоски
и не гадал, что встреча приключится,–
Шест отложив, уселся рядом с ней –
прекрасной пассажиркою своей».
«Я так же думала, покуда в добрый час
здесь, на Реке не повстречала вас».
«Я, честно говоря, предполагал,
что до меня никто здесь не бывал,
промолвил Фаррел.– Прежде мне казалось,
что это всё мне одному являлось –
Река в воображении моём.
Но вижу, что тогда я ошибался.
И я не одинок. Ведь мы вдвоём!
Конечно, если вы, что может статься,
не плод воображенья моего»!
Она с улыбкой смотрит на него:
«Не может быть! Я думала, вы тоже…
Но слишком всё на истину похоже»
И Фаррел улыбнулся ей в ответ,
А он не улыбался много лет:
«Быть может, и сама Река большая,
и этот мир от края и до края
всего лишь плод фантазии одной,
который мы и вырастили с вами?
Аллегорической он смотрит стороной.
Вы этот путь пройдёте, верно, сами.
Хочу сказать, что нужно вам, как мне,
плыть вниз и вниз в звенящей тишине
в коричневом, струящемся потоке.
что мощно катит воды издалёка.
Деревья у него по сторонам,
да солнце в небе ярко светит нам.
Ну, как, похоже»? «Да, – она сказала.
Ведь много раньше я предполагала –
что будет так. Когда настанет час.
всё в мире будет выглядеть похоже».
«Я это знал давно. Ведь я, как раз
здесь добровольно. Думаю, вы тоже»?
«Да,– скромно Джил ответила ему.
«Непостижимо нашему уму,
но я предполагаю, если двое
способны порознь выдумать такое,
то и в реальность смогут воплотить.
В неё войти, реально быть и жить!
Мы эту Реку к жизни вызывали
уже давно, того не сознавая.
И час пришёл, и бросились мы плыть
отдавшись наугад её теченью.
Но, где течёт Река, нам не открыть.
В каких пространствах, далях, измереньях?
Не может быть, чтоб это на Земле.
Действительность скрывается во мгле.
Реальность видно море фаз имеет
Их люди знать не могут и не смеют.
А мы сейчас плывём в одной из них,
единые в фантазиях своих.
И сколько дней вы по Реке плывёте?
Вернее – сколько дней вы здесь живёте»?
«Два с лишним дня живу я на Реке.
Замешкалась. Пешком ведь шла сегодня».
«А я почти два дня. Невдалеке
от вас я оказался в прошлый полдень».
«Теперь мне ясно,– заявила Джил,–
кто первым в это место угодил.
Отправилась я первой… плыть пустилась…
А вы чуть позже в Реку устремились».
Она взглянула на свои чулки
и усмехнулась: «Мокры ли, сухи?
Какая разница теперь? Привычка.
Веду себя, как прежде, как обычно»…
«Я в номере гостиницы вчера
зачем-то очень тщательно побрился.
Обычно это делаю с утра.
Привычка многолетняя. Забылся»…
«Второй натурой значится она.
Для жизни людям, видимо, нужна,–
сказала Джил. Надолго замолчали
С речным теченьем остров огибали.
Тут на Реке немало островков:
один песок. Ни травки, ни цветов.
Но, что отметил он, считая важным
Одно имелось деревце на каждом.
Джефф искоса на девушку взглянул.
Она-то этот остров видеть может?
И понял, с облегчением вздохнув:
что видит он, она заметит тоже.
Но сомневаться все же продолжал.
Поверить трудно, так он полагал,
что двое, незнакомые друг с другом
способны, словно древние супруги,
прожившие всю жизнь одной семьёй,
могли бы умирать с одной мечтой –
представить достоверно Реку эту,
живой поток, струящийся сквозь лето!
Поверить было во сто раз трудней,
что эти двое так сумели вжиться
в иллюзию своих последних дней,
что повстречались там, смогли смириться
с размеренным течением Реки,
не ведая ни боли, ни тоски.
Всё было странно. Жил он жизнью полной.
Дышал и видел солнце, зелень, волны.
Испытывал и радость он, и боль.
Но, в то же время знал – сомнений ноль,
что он не на Реке, по той причине,
что он в реальной фазе в той машине,
стоящей в гараже его сидит,
и двигатель включён, закрыты двери.
И в то же время этот чудный вид!
Он на плоте. И в этом он уверен!
Не строил он тот плот. Не покупал,
О том плоте не ведал и не знал,
пока не обнаружил, что сидит он
на брёвнах, на плоту, рекой умытом.
Он двое суток на Реке провёл
с момента, как себя он здесь обрёл.
Возможно, то был час, минута, миг?
Но двое суток – точно, объективно
он на Реке проплавал. И постиг
пустынный мир её – реальный ли, фиктивный?
Он на воде был днём, а по ночам
у двух гостиниц ставил на причал
свой крепкий плот и ночевал нормально..
Под вечер обе тихо и печально
на берегу явили свой приют.
Безлюдье, полный сервис и уют.
Плыть ночью оказалось невозможным.
Не темнота, не страх, не осторожность
преградой встали на его пути.
Нет, это было страстное желанье
прервать поездку, от неё уйти
и отдохнуть: покой и созерцанье
Но, почему покой, себя спросил.
Неужто ночью плыть не хватит сил?
Река несёт его ведь к вечному покою.
Забвенье полное – ничто другое.
Пусть эта мысль банальною была,
на ум ему другая не пришла…
«Темнеет,– Джил мечтательно сказала,–
Пора бы отдохнуть. Я так устала.
Гостиницу увидеть мы должны.
Пора б на берегу ей появиться.
Еда и отдых очень нам нужны.
Не пропустить бы и не отдалиться»!
Надев сухие туфли и чулки,
она сказала: «Тут не пустяки.
Приходится удваивать вниманье.
На берегах реки ищите зданье.
И вот она. На правом берегу.
Фаррел решил: «Свободно я могу
направить плот к малютке волнолому.
Он Джил сказал: «Ну вот. Пришли. Мы дома»!