А рано утром, только лишь светало,
Осады шум прервал их крепкий сон.
Осада Бенвика идёт со всех сторон!
И лестниц уж приставлено немало.
Но горожане храбро, между тем,
Противника швыряют вниз со стен.
Вот сэр Гавейн на скакуне могучем,
Во всеоружьи мрачный, словно туча,
На поле выехал, у главных стал ворот
И громко крикнул: «Где ты, Ланселот?
Неужто ни один из самых гордых
И сильных рыцарей не вступит в бой,
Копьё сломать он не рискнёт со мной!?
Там не отряд у вас, а царство мёртвых»!
Тогда за стены выехал сэр Борс.
Гавейна оскорблений он не снёс.
Наезд. Удар. С коня сэр Борс низвержен,
Поранен и в беспамятство повержен.
Его тотчас же подняли с земли
И на носилках в город унесли.
Сэр Лионель спешит ему на смену.
Глумливых слов не может он простить.
За сэра Борса хочет отомстить.
Копьё наставив, выехал за стену.
Жестоко сшиблись. Только сэр Гавейн
Удачливей сегодня и сильней.
Сбил наземь Лионеля он и ранил.
Его кулон волшебный всех обманет!
Но вскоре тот своими был спасён
И за ворота в город унесён.
Гавейн так приезжал теперь к воротам
Почти что ежедневно. Всякий раз
Он вызывал на битву, как сейчас,
Кого-нибудь от сэра Ланселота.
С ним рыцари на бой кровавый шли
И доблестно сражались, как могли.
И длились те бои почти полгода.
Немало с двух сторон легло народа.
И вот однажды этот день настал:
Подъехал сэр Гавейн и закричал:
«Да где же ты, изменник, трус коварный,
Что прячешься за стенкой, Ланселот?
Иди ко мне. Тебя сраженье ждёт!
За братьев смерть от брата благодарность»!
Все эти речи слышит Ланселот.
Вот рыцарей толпа к нему идёт.
И, обступивши, родичи сказали:
«Гавейн в измене обвиняет вас.
Как рыцарь, вы должны на этот раз
Встать на свою защиту непременно,
Чтоб опозоренным не быть навек.
Терпеть не может столько человек
Позорных обвинений несомненно!
И так сносили вы немало дней
Угрозы репутации своей».
«Что ж, должно непременно защищаться,
Чтоб трусом перед всеми не остаться!
И да поможет Бог мне!– отвечал
Сэр Ланселот.– В душе моей печаль».
И лучшего коня велел седлать он,
К надвратной башне поднести доспех.
И обратился к королю при всех.
(Король Артур у стен со всею ратью):
«Король, мой благородный господин!
Я обращаюсь к вам, почти, как сын.
Ведь в рыцари меня вы посвятили.
Плечом к плечу врага мы с вами били.
И сердце сокрушается моё
За вас, за то, что острое копьё
Вы на меня нацелили и ныне
Меня преследуете с армией своей.
Нет Франции покоя много дней!
Её вы превращаете в пустыню!
Вы знаете – я всё от вас сносил.
Ведь в поле я давно бы усмирил
Всех ваших рыцарей, когда б хотел я
Вам отомстить за ваше злое дело.
Уже полгода всё от вас терплю.
О рыцарях потеряных скорблю.
Но более терпеть уже не стану.
Гавейн меня в измене обвинил
И тем меня смертельно оскорбил.
Прощать ему наветы перестану.
Я защищаться вынужден сейчас.
И ныне выйду в поле в первый раз.
Нет, не могу я больше длить потери!
Теперь мне нет пути назад, как зверю,
Который загнан. Дальше нет пути.
И в бой смертельный должен он идти!
И сэр Гавейн ответил Ланселоту:
«Уж если ты отважился на бой,
Оставь слова, и встретимся с тобой!
На поле ждёт нас ратная работа»!
В доспехи облачился Ланселот,
Сел на коня, сейчас на бой пойдёт.
И от ворот всё войско отступило,
Большая короля Артура сила.
Открыли все ворота и потом
На поле вышли многие числом
И воины и рыцари рядами.
Когда король Артур увидел их,
Он погруснел, хоть с виду и не сник:
«Они могли давно сразиться с нами,–
Подумал он,– Как жаль, что Ланселот
В бои со мной войска вои ведёт.
Он до сих пор в сраженье не вступает.
Меня щадит он. Это верно знаю»!
А двое сговорились меж собой:
Никто не должен ввязываться в бой,
Пока один из них не покорится,
Иль смерть свою в сраженье не найдёт.
Затихло всё. К сраженью рог зовёт.
На бранном поле многое решится.
Разъехались Гавейн и Ланселот.
Кровавой битвы начался отсчёт.
Во весь опор коней они пустили.
В щиты друг другу слёта копья вбили.
В ударе ярость боли и обид.
На землю кони рухнули с копыт.
Узду отбросив, рыцари вскочили.
Щиты перетянули наперёд.
И каждый смело на врага идёт.
У каждого умение и сила.
Рубиться стали яростно и зло.
В бою Гавейну больше повезло.
Сэр Ланселот ему не уступает,
Но у Гавейна сила возрастает.
Ему кулон волшебница дала
В кулоне сила тайная была:
От девяти утра и до полудня
В три раза становился он мощней,
Чем прежде был, проворней и быстрей!
Зимой и летом в праздники, и в будни
Немало славы он себе снискал,
Когда кулон волшебный надевал.
Из-за него Артур все поединки
На утро назначал, чтоб без заминки
Племянник мог победу одержать,
В боях, где приходилось выступать.
Из рыцарей никто не знал о тайне.
Лишь только сам Артур всё знал о ней.
Хранить поклялся до скончанья дней.
И тайну эту нёс в себе печально.
Сэр Ланселот сражался между тем.
В бою успел пробить Гавейну шлем.
Но сила у Гавейна возрастает.
У Ланселота постепенно тает.
Сэр Ланселот встревожился в бою:
«Не потерять бы голову свою»!
Как говорится во Французской Книге,
Подумал он, что это дьявол сам.
Почуял, что творятся чудеса!
«Ну нет, меня врасплох ты не застигнешь!–
Подумал он и укротил напор.
Стал отступать. Все думают: «Позор»!
Стал уклоняться, сберегая силы,
Щитом своим работать, сердцу милым.
Дыхание выравнивать он стал,
Рубить, колоть мечом он перестал.
Так три часа в бою, не нападая,
Держался Ланселот. Перетерпел
Могучие удары, но сумел
До полудня дойти, сил не теряя.
А время шло, и полдень миновал.
Всю мощь Гавейн тотчас же потерял.
Осталась только собственная сила.
На сердце замаячил страх могилы!
Поник он. И почуял Ланселот,
Что время для развязки настаёт.
Расправив плечи, подошёл к Гавейну:
«Вы сделали, гляжу, всё, что могли!
Но не сумели сжить меня с земли!
Теперь посмотрим, что я сам сумею!
Немало натерпелся я от вас.
Рубили вы мечом за разом раз.
Жестокие, могучие удары!
Но перенёс всё это я недаром!
Сейчас черёд мечом работать мой.
Долг чести не останется за мной»!
Удвоил Ланселот свои удары.
Удар по шлему страшен и силён.
И сэр Гавейн ударом тем сражён.
Терпел весь бой сэр Ланселот недаром.
Качнувшись, сэр Гавейн упал на бок.
Пошевелиться больше он не мог.
Сэр Ланселот в сторонку отступает.
Что будет дальше скромно ожидает.
«Зачем ты отступаешь от меня?!–
Кричит Гавейн, противника кляня,–
Вернись, добей меня, коварный рыцарь!
Ведь, если ты меня оставишь так,
То лишь оправлюсь, мой смертельный враг,
С тобою снова насмерть буду биться»!
«Уж с Божьей помощью я выстою в бою.
Под меч ваш не подставлю жизнь свою,–
Промолвил Ланселот,– Но не устану
Всем повторять, что я не стану
Поверженного рыцаря разить,
Что лишь в бою врага могу убить»!
И удалился Ланселот в свой город.
Был к королю отнесен сэр Гавейн.
В шатре у короля затем весь день
Трудились трое лекарей над лордом.
Промыли раны рваные вином,
Глубокие зашили, а потом
Зелёным снадобьем прошли от боли.
И сэр Гавейн уснул в печальной роли.
Сэр Ланселот, как говорит молва,
Тогда передал королю слова:
«Приветствую вас, господин король мой!
Я вам скажу то, что должны вы знать:
У этих стен вам славы не видать!
Смотреть мне на раздор наш очень больно.
Ведь захоти я вывести сейчас
На поле рыцарей моих на час,
То многие мужи зазря погибнут,
И цели долгожданной не достигнут.
А потому, прошу вас, господин,
Не забывайте славных тех годин,
Когда любовь меж нами укрепилась.
И пусть во всяком деле Иисус
Вас наставляет, упредив искус,
Что б далее со мною не случилось…