Сэр Ланселот в своих владеньях слышит,
Что в Англии стал Мордред королём!
Что лорды, очень многие при нём,
На короля Артура злобой пышут!
Что Мордред на отца пошёл войной,
Что овладел почти что всей страной,
Что попирает он святую веру,
Позорит королеву Гвиневеру –
Желает, чтоб была ему жена.
Но в Тауэр укрылася она.
И осадил он Тауэр войсками.
Пальба из пушек стены не берёт!
Разгневался жестоко Ланселот.
Он разразился горькими словами:
«Предатель дважды Мордред и подлец!
Король Артур родной его отец!
Зачем я отпустил его той ночью?
Зачем не распознал натуру волчью?
Зачем не изрубил его в куски?
Тогда б страну избавил от тоски!
Я из письма Гавейна вижу ясно,
Что тяжко господину моему.
И неподвластно моему уму,
Что рыцарь благородный и прекрасный –
Король Артур в отечестве своём
Не признаётся ныне королём,
И вынужден за жизнь свою сражаться,
От подданого должен отбиваться!
Зачем дожил до этого я дня?
Ведь, посвятивший в рыцари меня,
Король Артур в опасности смертельной!
И предо мной предсмертное письмо,
Им в душу сэр Гавейн открыл окно!
Исполнен я тоскою беспредельный!
Ведь это я в бою его убил,
Но просит он, чтоб ныне посетил
Его могилу и молился Богу.
В недобрый час в печали и тревоге
Явился я на этот Божий свет!
Печальней доли не было и нет!
Вот сэр Гавейн, сэр Гахерис с Гаретом.
Они погибли от моей руки.
Потери непомерно высоки!
Зачем же мне в удел досталось это!?
Зачем дожил до этого я дня?
Нет рыцаря несчастнее меня!
Ведь мог же погубить я несомненно
Коварнейшего рыцаря вселенной!
Но Мордреда убить мне не пришлось.
Теперь тоска грызёт меня и злость».
«Оставьте ваши жалобы,– ответил
Ему сэр Борс,– пришёл для мести час!
Не воскресить загубленных сейчас!
Но отомстить за смерть их – дело чести!
За смерть Гавейна нужно отомстить.
Его могилу нужно посетить
И за него пред Господом молиться.
А вслед за этим вы должны сразиться
За короля Артура! Отстоять
Всё то, что Мордред вздумал отобрать!
За госпожу, за леди Гвиневеру
Должны вы смозванцу отомстить.
Спокойно, знаю, вам теперь не жить!
И в дело ваше до конца я верю»!
«Благодарю,– сказал сэр Ланселот,–
За дело чести в бой труба зовёт»!
И собрались поспешно. Снарядили
Галеры, корабли. На них отплыли
С огромным войском к Дувру по волнам.
И через день всё войско было там.
Сэр Ланселот, семь королей вассальных
И войско, столь огромное числом,
Как будто из-за моря нанесло
Лавину птиц на берег сей печальный.
А в Дувре Ланселот узнал тогда:
Король убит. Не встанет никогда.
Убит сэр Мордред. Полегло сто тысяч
С ним человек. Страшнее дня не сыщешь!
Услышал, как под Дувром в первый день
При высадке убит был сэр Гавейн.
Узнал, как на холмах Бархет-дауна
Сэр Мордред дрался насмерть с королём.
И, как король убил его потом,
Но сам затем исчез в ночи безлунной.
«Страшней вестей не знал я никогда,–
Сказал сэр Ланселот,– Но пусть тогда
Укажут мне Гавейнову могилу.
На ней свои колени преклонил он.
Заплакал и молился горячо.
А к вечеру он в трауре своём
Устроил добрым людям угощенье.
Кто б не приехал тут же получал
Всё то, чем скорбный рыцарь угощал:
Вино и эль, и мясо в утешенье.
И каждого, кто только подъезжал,
Сэр Ланселот деньгами наделял:
Двенадцать пенсов женщине ль, мужчине.
По неизменной траурной причине
Отсчитывал он собственной рукой
А сам рыдал, не находя покой,
Просил за душу рыцаря молиться.
Наутро всех прелатов он созвал,
Священников в округе отыскал,
Чтоб к памяти покойных обратиться.
И сэр Гавейн тогда уважен был:
Достойный клир всю мессу отслужил,
Заупокойную по всем канонам
По рыцарю, который непреклонно
Сражался, отдал жизнь за короля.
Да будет пухом рыцарю земля.
Сэр Ланселот пожертвовал сто фунтов,
За ним по сорок фунтов короли,
Склонившись пред гробницей до земли.
Толпой пройдя у гроба многолюдной,
По фунту рыцари часовне в дар несли,
И горожане дали, что смогли.
И до утра пожертвованья длились
И только лишь к рассвету истощились.
Сэр Ланселот две ночи пролежал
В часовне той. Молился и рыдал.
На третий день всех подданых созвал он:
Всех королей и герцогов своих,
Всех благородных рыцарей лихих.
И так сказал им: «Сделано немало.
Благодарю за то, что вы со мной
Приехали, нарушив свой покой,
Сюда, в страну развала и печали.
За то, что вы меня сопровождали.
Но поздно мы приехали, друзья.
Поправить ничего уже нельзя.
Всегда о том я буду сокрушаться.
Однако против смерти средства нет.
Они ушли, в сердцах оставив след,
Пришлось им рано с жизнью распрощаться.
Но, коли так,– сказал сэр Ланселот,–
Отправлюсь сам в решительный поход
На поиск королевы Гвиневеры.
Найду её, спасу её, я верю!
Немало мук изведала она.
Её настигла страшная война.
На запад, говорят, она бежала.
А потому, меня вы ждите здесь.
Я верую Господь над нами есть!
Позволит Он мне жизнь начать сначала!
Меня вы ждите. Возвращусь я с ней.
С прекрасной дамой, госпожой моей.
Я ждать меня прошу вас две недели.
И сделаю я всё, чтоб мы поспели.
Но, если в этот срок я не вернусь,
То значит здесь надолго остаюсь.
Тогда вы все на корабли грузитесь
И возвращайтесь по морю к себе.
Останусь верен я своей судьбе,
А вы со мною мысленно проститесь»!
Тут выступил сэр Борс и так сказал:
«Сэр Ланселот, того б я не желал,
Чтоб вы один здесь в странствие пустились!
Неверный шаг, чтоб тут мы разлучились!
Немного здесь вы встретите друзей.
Зря жизнью вы рискуете своей»!
«А, будь, что будет! Здесь вы оставайтесь,–
Сказал сэр Ланселот,– Отправлюсь сам.
По всем проеду памятным местам,
А не вернусь – обратно возвращайтесь.
Ни паж, ни рыцарь не пойдёт со мной
За королевой, сердцу дорогой».
Они напрасно спорить с ним бы стали.
Все доводы исчерпав, перестали.
А он и сам не спорить с ними рад.
Сел на коня. Уехал на закат.
Семь дней провёл он в поисках бесплодных.
На день восьмой увидел монастырь,
Что под холмом во всю открылся ширь.
А за стеной, в тот час её свободный,
Гуляла Гвиневера. Были там
И с ней общались пять девиц и дам.
И видит на холме она кого-то.
И узнаёт в нём сэра Ланселота.
И ноги подкосились, и она
На землю опускается бледна.
Когда же речь вернулась к Гвиневере,
Она сказала: «Пусть вас не дивит
Моё волненье. На холме стоит
Мой рыцарь, удостоенный доверья.
Смятением душа моя полна.
И в этом, дамы, лишь его вина!
Теперь же, я прошу вас, поспешите.
Его ко мне скорее призовите»!
И королеву подняли с земли.
К ней сэра Ланселота привели.
И дамам Гвиневера говорила:
«Моя с ним, с этим рыцарем, вина,
Что поднялась ужасная война
И благородных рыцарей сгубила!
Не замечая глаз людских вокруг,
Любили мы друг друга. Мой супруг –
Король и рыцарь самый благородный
Теперь убит. Лежит в гробу холодном
Он из-за нас. Так знай, сэр Ланселот,
Одной мечтой душа моя живёт:
Я уповаю через милость Божью,
Благодаря трудам моим земным,
Потом, на небе, повидаться с Ним.
Лик Иисусов, что всего дороже,
В День Страшного Суда увижу я,
И будет спасена душа моя.
Тебя я всей душою умоляю,
Любовью нашей светлой заклинаю
Лицо моё увидеть не ищи.
Я ухожу навеки. Не взыщи.
Назад, к своим пенатам возвращайся.
Как глаз храни владения свои.
Живи в трудах там, в мире и любви.
И браком христианским сочетайся.
В любви живи с законною женой.
Пусть станет самой близкой и родной.
А за меня прошу тебя молиться.
Пусть жизнь моя мне прежняя простится.
Господь предвечный пусть простит грехи.
Они у нас безмерно велики».
«Возлюбленная!– Ланселот воскликнул,–
Неужто вы хотите, госпожа,
Чтоб я от вас в страну свою бежал?
Чтоб я любовь безжалостно отринул?
Нет, госпожа, должны вы твёрдо знать:
Я не приучен клятвы нарушать!
И данной вам, я в жизни не нарушу,
Хоть будет на меня весь мир обрушен!
Но ваша доля станет и моей
До окончанья Богом данных дней!
Я милость Божью заслужу делами.
Молиться стану трепетно за вас.
Я верую: Господь услышит нас»!
«Ах, Ланселот! За вашими словами
Желанье ваше. Только вы опять
Мирскою жизнью станете дышать»!
«О, госпожа! Никто не обнаружил,
Чтоб слово Ланселот своё нарушил!
Но Боже упаси покинуть мир,
Как вы сейчас, прекрасный мой кумир!
Когда Святой Грааль искал я прежде,
Отрёкся я от суеты мирской.
Но сердце мне наполнила тоской
Любовь твоя, на счастие надежда.
И я любовь перебороть не смог.
А, если бы сумел, то видит Бог,
Я превзошёл бы рыцарей однажды,
Грааль Святой взыскующих отважно.
И был бы счастлив, бесконечно рад,
Что впереди лишь сын мой Галахад!
Вы, госпожа, я вижу обратились
Отныне к жизни чистой и святой.
И для меня не может быть другой.
Господь свидетель в том, что воплотились
Земные радости лишь в вас одной.
Но вижу вас теперь совсем иной!
Я, если бы не это, был намерен
Вас увезти отсюда. Был уверен,
Что в королевстве праведном моём
Земное счастье мы найдём вдвоём.
Но вы теперь устремлены к иному.
И потому вам объявляю я:
Отныне и до смерти жизнь моя
Пройдёт, подобно вашей, по другому.
В молитвах, в покаянье стану жить
И безоглядно Господу служить.
Лишь отыщу отшельника-монаха,
Который бы принял меня без страха.
А потому прошу я вас сейчас
Поцеловать меня в последний раз»!
«Оставьте,– королева отвечала,–
Я этого не сделаю. О, нет!
Ведь поцелуй – преддверье новых бед
И нового греховного начала.
Вы откажитесь от подобных дел.
Молитва, покаянье наш удел»…