Вдоль Массачусетс-стрит Мэт неспеша
направился грустя, к автомобилю.
И чувствует он: это не пустяк –
она здесь рядом. Сказка стала былью.
Вздохнул печальный Мэт: да, что она?
Он пробудил её – его вина…
Работа, тренировки, обученье.
И вот себя обрёк он на мученье.
За действия свои ответит он.
Таков противодействия закон!
Проехал Мэт по улице Седьмой.
Вот старый дом, красивый, двухэтажный.
Мэт позвонил. Открыли: «Боже мой!
Вернулся Мэт! Наверно, с чем-то важным»?
Профессор Франклин в доме этом жил.
Работой Мэта он руководил.
«Не говори мне только, что закончил!
Что всех салемских ведьм уже прикончил!
Такую диссертацию, мой друг,
не подготовишь за неделю вдруг»!
«Нет, доктор Франклин,– Мэт ему сказал,–
Но с вами побеседовать мне нужно.
Я за неделю многое узнал.
Теперь не отмахнёшься равнодушно».
«Входи, входи! Тебе всегда я рад.
Выкладывай неспешно всё подряд»!
Профессор в кабинет проводит Мэта.
Надел очки (хорошая примета).
Готов он, значит, выслушать сейчас
Любой, пусть даже сбивчивый рассказ.
«Ты выглядишь ужасно! Что с тобой?–
спросил профессор, разглядевши Мэта.–
Скорей с врачом, а вовсе не со мной,
тебе сейчас нужней вести беседу»!
«Возможно, болен я,– ответил Мэт,–
названья у моей болезни нет.
Ну, как бы вы лечили человека,
который до такого докумекал,
что духи существуют среди нас
и опытом дополнит свой рассказ»?
«Ну, в духов верит множество людей,–
сказал профессор и пожал плечами.–
И не мешают верою своей
спокойно жить и здравствовать нам с вами».
«Но, если их реальность доказать,–
ответил Мэт,– и тут же преподать
уроки телепатии свободной,
реальность левитации природной,
телекинез практически подать,
способность через стены проникать»?
«Галлюцинации? Мой Мэт, беда!
Ты к психиатру должен обратиться!
Совсем больным вернулся ты сюда!
Тебе серьёзно предстоит лечиться»!
«Что ж, предположим, Мэт сказал ему,–
что я сейчас очки у вас сниму,
не приближаясь к вам? Они, как птица,
порхнут ко мне на нос, чтоб угнездиться.
Что скажете тогда»? И тут очки,
пощекотав профессору виски,
по комнате лениво полетав,
неспешно опустились на нос Мэта.
Подслеповато Франклин поморгал,
не находя нормального ответа.
Затем неверным голосом сказал:
«Мэт, прекрати немедля эти шутки»!
И Мэт вернул очки. Но в промежутке,
пока на нос их Франклин водружает,
Мэт новую проверку предлагает:
«Давайте предположим, что сейчас,
я полечу по воздуху при вас»?
Лишь только эти вымолвил слова,
почувствовал, что вверх его уносит.
Легонько закружилась голова:
«О чём его сейчас профессор спросит»?
Смотрел профессор, голову задрав.
Сказал: «Сейчас не время для забав.
На место, Мэт! Немедленно на место!
Все это трюки! Нет не интересно»!
И трюки эти,– был вердикт его,–
собой не представляют ничего!
«И время понапрасну ты не трать!–
Он яростно протёр очки,– мне, кстати,
врача глазного нужно повидать»…
А Мэт вздохнул: «Нет, чистой правды ради
пытался я все факты предъявить.
Но вижу, мне его не убедить.
Меня ты слышишь, Эби»? «Да, конечно»!
Из середины комнаты, беспечно
звучали эти ясные слова.
Профессор Франклин усидел едва.
Всю комнату глазами он обвёл.
«Благодарю тебя за помощь,– Мэт ответил.
«Хочу, чтоб ты немедленно ушёл!–
воскликнул доктор Франклин,– Я заметил
вернулся ты оттуда не в себе»!
«Не хочет доктор слышать о тебе!
В тебя не верит, Эби, ни на центик!–
промолвил Мэт.– Напрасный собеседник!
Прощайте, доктор Франклин. Я пошёл.
Увы, поддержки вашей не нашёл»!
Домой со странным чувством едет Мэт.
Как будто бы конец всему приходит.
Вошёл к себе. Зажёг в гостиной свет.
Привычный беспорядок верховодит.
На письменном столе пять роз сухих.
Навалом в старом кресле куча книг.
Проходит в кухню, света не включая.
Не думать, ничего не замечая…
Он на плиту наткнулся в тесноте.
Бедро ушиб в кромешной темноте…
Ругнулся: «Боже! Как же он устал!
Ну, ничего, ждать отдыха недолго…
Нагнулся. Вот же то, что он искал.
Обычный сахар, вот и вся недолга»!
Достал пакет с овсянкой, молоко.
Овсянку сделать просто и легко.
Мэт молоком овсянку заливает
и полпакета сахара бросает.
Хотелось спать. Овсянку зачерпнул.
Но вот напасть! Лишь пустоту глотнул.
Тогда он с полки острый нож схватил.
и, что есть силы в грудь себя ударил.
Но только нож куда-то отскочил
и руку безоружною оставил.
И уронил Мэт голову на грудь.
Неважно. Скоро сможет отдохнуть!
Но выпрямился снова. Что случилось?
Шипение внезапно прекратилось…
Он свет включил. Открылся странный вид:
кран газовой плиты опять закрыт!
Открыв его «споткнувшись» о плиту,
Мэт ожидал с надеждой результата.
Но рушились надежды на ходу–
не допускалась точка невозврата!
Ни яд от насекомых, нож и газ
не помогли уйти ему сейчас.
Отчаяние Мэта охватило.
Нет выхода, бороться нет уж силы…
Мэт сбросил с кресла книги. Сел в него.
Теперь не оставалось ничего.
Но, если честно, Мэт был даже рад,
что все попытки с треском провалились.
Теперь для жизни не было преград.
Они, как снег весенний, испарились!
Трусливый «подвиг» не был совершён.
И вот, принять решенье должен он.
Мэт поднял голову, вздохнул свободно:
«Ты слышишь, Эби? Как тебе угодно,
пусть так и будет! Хватит! К чёрту грусть!
Я, хоть сегодня, на тебе женюсь»!
Мэт ждал ответа, а на сердце страх
и, в то же время, робкая надежда.
Неужто, он подлец в её глазах,
и чувств к нему в ней не осталось прежних?
Неужто жажда мщения одна?
И только ей душа её полна?
Но Эбигайль внезапно оказалась
у Мэта на руках. К нему прижалась,
руками шею Мэта обвила.
Она прекрасной девушкой была,
И даже платье жуткое её
красу девичью не могло испортить!
А голос мелодичный у неё!
С актёрским может запросто поспорить.
«Скажите, это правда, мистер Райт?–
Однажды вы устроили мне «Рай»…
«Мой Бог,– подумал Мэт,– жена такая…
на свете нет ужасней. Я-то знаю!
Расстроенная, гневная она
сильна, как Ангел мести и страшна.
Ведь от неё не спрятаться, не скрыться.
Нет! Большей жертвы мир ещё не знал,
чем я, когда решусь на ней жениться».
И Мэт на ушко Эби прошептал:
«Я на тебе женюсь. Пусть Бог поможет.
И жизнь вдвоём мы проживём, похоже»!
И очень нежно Мэт её обнял,
и с наслажденьем крепко целовал.
И странно то, что Мэтью Райт - жених
был счастлив беспредельно в этот миг!
Куда счастливее, чем заслужил,
пускай оценка эта неуместна.
Не знал лишь, что не ведьму полюбил,
ведь счастлива была его невеста!
Вверх