Сэр Ланселот на стену замка вышел,
Встал за зубец и громко закричал,
Чтоб сам король слова бы разобрал
И сэр Гавейн их полностью расслышал:
«Осада ваша замку не страшна.
Победы вам не принесёт она!
Конечно, вы сильны, скажу без лести,
Но здесь не завоюете вы чести.
Стоять вам до холодных зимних пор
И ждёт вас только холод и позор.
Я, господа, лишь только пожелаю
За стены замка выйти на простор,
Все рыцари мои во весь опор
Рванутся в битву, жалости не зная!
И в этот день закончится война.
Которая была нам не нужна»!
«Так выходи!– король Артур ответил,–
Здесь доблести твоей я не заметил!
Я обещаю встретиться с тобой
На поле боя в схватке роковой»!
«Господь меня спаси! Сражаться с вами!?
Вы посвятили в рыцари меня!
Не знаю благородней короля!
Какая б тень не пролегла меж нами
Я не хотел бы встретиться в бою»!
«Я не желаю слушать речь твою!–
Вскричал король Артур,– Не сомневайся,
Я твой смертельный враг. Не зазнавайся!
До дней последних я останусь им –
Врагом и ненавистником твоим!
Ведь ты убил мужей достойных, первых
Из рыцарей и родичей моих!
Тебе я вечно буду мстить за них!
Ты возлежал с моею королевой!
Возлюбленным её был много лет.
В её постель ведёт твой тайный след!
Потом её ты у меня похитил
Тогда твою измену каждый видел»!
«Мой господин,– ответил Ланселот,–
Здесь речь идёт о множестве невзгод,
Но вам притом известно, несомненно,
Что зла на вас не стану я держать,
А рыцарей не стал бы убивать,
Когда б они все вместе откровенно
Не попытались поразить меня,
Там у костра, ещё в начале дня.
О смерти их я горько сожалею,
Но жизнь свою я защитить умею.
Был вынужден вести я с ними бой,
Рискуя королевой и собой!
А что до королевы Гвиневеры,
Никто на свете, уверяю вас,
Не сможет слова вымолвить про нас!
С оружием в руках приму я меры,
Чтоб болтовню досужую пресечь.
За честь и правду выступит мой меч!
Лишь только вам с Гавейном я прощаю
Все эти обвиненья. Уверяю,
Что королева вам была верна,
Не изменяла никогда она.
И если только было ей угодно
Меня предпочитать другим из всех,
То каждому понятен мой успех:
Ведь всякий раз лишь я один свободно
Сражался за неё в недобрый час,
Спасал её от смерти каждый раз,
Когда вы, господин мой, соглашались
Предать её сожженью, не пытаясь
Проверить точно всё, что говорят.
Как правда, клевета на первый взгляд!
И в тот момент, когда я расставался
С поверженным противником, всегда
Нас оставляла горькая беда –
В своей неправоте он признавался.
Была честь королевы спасена.
И снова с вами царствует она.
О, как же вы меня благодарили!
Теплом своим и лаской окружили
Клялись мне сюзереном быть вовек!
О, как непостоянен человек!
Теперь, король, сдаётся злом за дружбу
Вы платите. Но думается мне,
Что я б утратил честь свою вполне,
Когда бы долг свой рыцарский нарушил,
Когда бы, как всегда, и в этот раз
От смерти королеву я не спас!
Ведь, если прежде за неё сражался,
За жизнь и честь её я на смерть дрался
Из-за беды, что навлекли враги,
То в этот раз, о, Боже, помоги!
Из-за меня должна была погибнуть
В то утро королева на костре!
И ни один защитник при дворе
Не вышел в бой, чтоб клевету отринуть!
И потому, мой добрый господин,
Решите всё, как можете один:
Назад примите вашу королеву!
Пусть светлый разум верх возьмёт над гневом!
Чиста и добродетельна она.
И вам всегда во всём была верна»!
«Тьфу на тебя, трусливый ты изменник!–
Вскричал Гавейн,– Что б ты не говорил,
Какие б славословья не творил,
Тебе король, мой дядя, не поверит!
Получит королеву он свою
С тобою вместе в праведном бою.
И сделает он с вами, что захочет:
Помилует обоих, иль растопчет»!
«Возможно так,– сказал сэр Ланселот,–
Но страшный, смертный бой тогда вас ждёт!
«Тьфу на твои хвастливые реченья!–
Кричал Гавейн,– О госпоже моей,
О королеве, пленнице твоей,
Не допущу хулы ни на мгновенье!
Но ты, коварный рыцарь, почему
Убил Гарета – брата? Не пойму
За что, зачем его лишил ты жизни?
О, нет! Я знаю! Ты ведь зло замыслил,
Из ненависти лютой лишь ко мне!
Убиты братья, словно на войне!
Брат сэр Гарет любил тебя сильнее,
Чем весь наш род, чем он меня любил!
И в рыцари его ты посвятил,
Теперь убил, чтоб сделать мне больнее»!
«О, эта смерть! Не мил мне белый свет!–
Воскликнул Ланселот,– Прощенья нет!
Но Иисусом я готов поклясться
И верностью моей святому братству,
И Орденом я Рыцарства клянусь,
Что эта смерть меня повергла в грусть,
Как будто сэра Борса дорогого
Племянника случайно я убил,
В пылу на поле боя поразил,
Не взвидя света, принял за другого!
Не ведал я, что был там сэр Гарет.
И сэра Гахериса больше нет!
Увы, какое страшное несчастье!
Зачем, зачем подвергся я злосчастью»!?
«Ты лжёшь, трусливый рыцарь,– был ответ,–
Лишь мне назло убит тобой Гарет!
И знай, пока я жив, я враг твой лютый»!
«Прискорбно это,– Ланселот сказал,–
А я ведь примирения искал,
Но вижу, ярой ненависти путы
Связали вашу душу. И она
Лишь к смерти и войне устремлена!
Когда б ни вы, я в том не сомневаюсь,
И этого сейчас и добиваюсь,
Я б милость господина возвратил.
Король Артур тогда б меня простил»!
«Охотно верю, рыцарь вероломный!–
Ты долго всеми нами помыкал,
Ты рыцарей прекрасных убивал,
Высокомерной наглости исполнен»!
«Сэр, говорите, что угодно вам!
Но только правды в ваших нет словах!
Ведь обо мне ни скажешь, ни докажешь,
Полунамёка не отыщешь даже,
Что я коварством побеждал других,
Что ухищренья применял для них,
Как это вы когда-то применили,
О, господин мой, сэр Гавейн! А я
Всегда открыто побеждал в боях.
И убивал тогда, когда грозили
Убить меня. Тогда мой меч и щит
Служил мне самой верной из защит»!
«А, лживый рыцарь!– сэр Гавейн воскликнул.
Немного помолчал и снова крикнул,–
На сэра Ламорака твой намёк?
Тебе, гляжу, должно быть невдомёк,
Что я его убил моей рукою»!
«Неправда, сэр Гавейн, мой господин!
Его вы убивали не один!
Вам не под силу совершить такое!
Сэр Ламорак предательски убит.
И память рыцарство о нём хранит,
Как об одном из доблестных героев.
Таких, как он, с Тристрамом было двое»…
«Что ж, Ланселот,– сказал тогда Гавейн.–
Меня ты упрекаешь, но поверь
Тебя всю жизнь преследовать я стану,
И ты в мои тенета попадёшь.
Поверь мне – от меня ты не уйдёшь»!
«Легко поверю. Это без обмана!–
Сказал сэр Ланселот.– Коль попадусь,
То жизни обязательно лишусь»!
Но во Французской Книге говорится:
Король Артур готов был помириться
И королеву снова возвратить
И Ланселоту все дела простить.
Да только сэр Гавейн был не согласен.
Он поутру собрал своих людей
И повелел им волею своей
Трубить в рога. Но рёв их был напрасен.
Велел он Ланселота вызывать,
И вновь трубить, и вновь ему кричать:
«К нам выходи, коварный, жалкий рыцарь!
И пусть покой теперь тебе не снится»!
Сэр Ланселот услышал этот крик.
За стены замка всюду он проник.
Пришли сэр Борс, сэр Эктор с Лионелем,
Затем сэр Паломид и сэр Лавейн,
Сэр Уррия и множество друзей,
Чтоб говорить о предстоящем деле:
«Наш господин, должны вы твёрдо знать:
Нам на Гавейна речи наплевать!
Но, если дорожите службой нашей,
С терпенья переполненною чашей
Нас не держите больше взаперти.
Мы в поле с ними воевать хотим!
Прекрасные вам речи не помогут.
Ведь в жизни не допустит сэр Гавейн
Большого примиренья. Даже тень
В нём вызывает злобу и тревогу.
А потому сражайтесь. С нами вы
Докажете в бою, что вы правы,
Конечно, если только не боитесь»!
«Увы, друзья мои, вы не сердитесь,
Я б не хотел завязывать здесь бой,
Рискуя королевской головой»!
И крикнул Ланселот стоявшим в поле:
«Король Артур, оповещаю вас,
Коль выехать я должен в этот раз,
То делаю я это поневоле.
Но вас с Гавейном Богу поручу,
На поле боя видеть не хочу.
Вас заклинаю там не появляться.
Ведь с вами не желаю я сражаться»!
«А, что нам делать?– сэр Гавейн спросил,–
У короля ли не хватает сил,
Чтоб отомстить тебе за оскорбленья,
Что ты ему намеренно нанёс?
Не мне ль с тобою, о, трусливый пёс,
За брата смерть в последнее сраженье
Идти и отомстить, иль умереть?
С небес мой брат твою увидит смерть»!
«Ну, что ж, тогда готовимся к сраженью.
Сказал сэр Ланселот,– И, к сожаленью,
Не принят вами добрый довод мой.
Зря затеваете вы этот бой»!
И так поговоривши меж собою,
Две стороны на этом разошлись
И важными делами занялись,
Готовясь срочно к завтрашнему бою.
А сэр Гавейн своих к себе призвал,
И рыцарям он строго наказал,
Чтоб окружили сэра Ланселота,
Кольцом его чтоб охватили плотно,
При случае, старались поразить,
Коня под ним пронзить, его убить.
И на рассвете солнце осветило
Артура войско в поле. Три полка.
Была их мощь безмерно велика.
Всё войско в напряжении застыло.
Вот подняты ворота. Ланселот
Свои полки выводит из ворот.
И в три ручья идут они на поле.
И вот они построились на воле.
Сэр Лионель, сэр Борс и Ланселот.
И каждый рыцарь славный полк ведёт.
Сэр Ланселот наставил перед боем
Всех рыцарей своих. Он повелел
Жизнь короля щадить: «Его удел
Не битва с нами, а совсем другое –
Он должен королевством управлять.
Здоровья лишь могу ему желать.
Ещё просил своих он откровенно
Щадить и обозлённого Гавейна.
«Он братьев потерял. Мне жаль его.
И я убил ведь друга своего»…