Меж тем сэр Ланселот стал собираться
К торжественному выезду в Карлайль.
На сердце давит тяжкая печаль,
Но в этом никому не признавался.
Собрал он сотню рыцарей лихих,
Красивых видом, статных, молодых.
Он облачил их в добрые одежды.
В зелёный бархат – вешний цвет надежды!
Их кони по копыта в чепраках
Того же цвета. Рыцари в руках
Оливковые ветви поднимают.
Они кортеж сопровождают дам.
Двадцать четыре дамы едут там.
В дороге королеве помогают.
На дюжине породистых коней
За Ланселотом едут и за ней
Дворянские сыны в одеждах белых,
Из самых юных, мужественных, смелых.
Сияет их изысканный наряд,
Вкруг бёдер цепи золотом блестят.
И чепраки коней их по копыта.
Те чепраки, как и наряд на них,
Белы, а сбруя в пряжках золотых.
Щиты каменьями и жемчугом покрыты
В оправах золотых, числа не счесть.
По тысяче на каждом верно есть!
Из белой ткани, золотом прошитой
Наряд у королевы сановитый.
И точно так одет сэр Ланселот.
Как на венчанье с нею он идёт.
И вот Карлайль. До замка через город
Процессию торжественно ведёт
Прекраснодушный рыцарь Ланселот.
Он с королевой проезжают гордо
По улицам, изъезженым не раз.
Там плачущих немало было глаз.
Приехав, рыцарь спешился мгновенно.
Отдал коня, спокойно и степенно,
С седла снял королеву твёрд и хмур.
Повёл туда, где восседал Артур.
При короле был сэр Гавейн весь бледный.
К ним королеву за руку подвёл
Сэр Ланселот, и оба на ковёр
Колени преклонили в полдень летний.
И знайте все, что вместе с королём
И рыцари и дамы в зале том
Рыдали, словно близких потеряли
И мёртвые пред ними те лежали!
Король сидел недвижно и молчал.
Сэр Ланселот, слегка помедлив, встал,
С колен он королеву также поднял.
И речь свою по-рыцарски повёл:
«Как видите, король мой, я привёл
Вам госпожу мою. И с ней сегодня
Мы перед вами, выполнив приказ,
Что к нам пришёл от папы и от вас!
И королева снова здесь по праву.
Но утверждаю, будут те неправы,
Кто честь её посмеет отрицать,
В неверности, в измене упрекать.
Высокого рождения он будет,
Иль низкого, неважно для меня.
Тот клеветник не проживёт и дня!
Нас в праведном бою Господь рассудит!
Я Ланселот Озёрный накажу
Любого, кто обидит госпожу!
Но вы послушали лжецов однажды,
Что породило между нами распрю.
А было время, добрый господин,
Когда защитник был у вас один!
Не раз, не два я доблестно сражался,
Чтоб вашу королеву защитить.
И всякий раз меня благодарить,
Когда в боях кровавых отличался,
Не забывали вы, наставник мой!
Ведь рисковал не раз я головой!
Тем паче в этот раз, как мне казалось,
Другого ничего не оставалось!
Я твёрдо знал, что вновь пришла пора
Избавить королеву от костра.
Лжецами были все, кто те рассказы
Передавал вам , разжигая месть.
Грехов их перед Господом не счесть.
И наказал Господь их всех и сразу!
Не устоять иначе против них,
Четырнадцати рыцарей лихих.
К тому ж, они все были при оружьи.
А я без лат своих и безоружен.
И был застигнут ими я врасплох.
Ведь не успел переступить порог
Покоев королевы, как мгновенно
Сэр Агравейн и Мордред стали звать,
Изменником и трусом обзывать
И угрожали смертью откровенно»!
«Клянусь!– воскликнул сэр Гавейн, скорбя–
Они назвали правильно тебя»!
«Ах, господин мой, сэр Гавейн, простите:
Словами никого не убедите!
Не удалось им в схватке той ночной
Добиться правды рыцарской рукой»!
«Ну, ну, сэр Ланселот,– король промолвил,–
Причины так со мною поступать
Я не давал вам. Не могли не знать,
Иль нужно вам, чтоб снова я напомнил?
Что сами вы и ваша вся родня
Была в чести особой у меня,
Гораздо большей множества достойных!
«Мой господин, не гневайтесь, но в войнах,–
Ответил королю сэр Ланселот,–
Моя родня за вас из года в год
С врагами лютыми сражалась лихо!
А сам я, повелитель, всякий раз,
Когда опасность настигала вас,
Искал и находил достойный выход!
Был рад всегда услугу оказать:
В турнирах и сраженьях воевать.
Я много раз спасал вас, господин мой!
И вас, мой сэр Гавейн. Вы невредимый
На свете живы уж немало дней
Благодаря решимости моей
От гибели спасти вас непременной.
И многих ваших рыцарей я спас:
Сэр Гахерис и рыцари в тот раз
Могли погибнуть в казематах плена,–
Продолжил Ланселот,– Я вам скажу,
Пусть знают все, пока не нахожу
Такого рыцаря, чтоб мог на равных
Со мной в честном бою сразиться славно,
Чтоб до последнего стоял в бою,
Не потеряв ни честь, ни жизнь свою.
Господь помилуй! С кем бы я не бился,
Будь даже сэр Тристрам и Ламорак,
Искусно с ними я сражался так,
Чтоб ни один побды не добился.
Но в то же время очень их щадил
И ни в одном бою не допустил
Свою я силу полную удара.
Узнав, всегда щадил я эту пару
Тех рыцарей, которым равных нет.
Увы, увы, с земли исчез их след.
Мне Бог свидетель, никогда, ни разу
Я зависти и злобы не питал
К тем рыцарям, которых в жизни знал,
Которых одолеть я мог не сразу,
Тем рыцарям, что честь блюдут борьбе
И славу добывают в ней себе.
Всегда был рад, когда встречался рыцарь,
С которым бой хоть час бы мог продлиться,
Чтоб был противником достойным мне
Хоть пешим на земле, хоть на коне.
Пожалуй сэр Карадос был достойным –
Прославленный боец из Башни Слёз.
Его я повстречал, когда он вёз
К луке привязанного непристойно
Вниз головою поперёк седла.
То ваша милость, сэр Гавейн, была.
Карадас был боец ужасной силы,
И многих рыцарей он свёл в могилу.
Но я убил его, Гавейн, при вас.
А брата вашего в другой я встретил раз.
Сэр Гахерис, а был он прочно связан,
Сидел перед Тарквином на коне.
Тот вёз его, как показалось мне,
Полуживым. К луке он был привязан.
Тарквина в поединке я убил
И Гахериса там освободил
И вызволил потом из заточенья,
Мне выпало такое приключенье,
Десятков шесть, томившихся во мгле
В глубокой яме, вырытой в земле
Пленённых рыцарей двора Артура!
И потому, открыто вам скажу,
Ни раньше, ни теперь не нахожу
Столь мощных рыцарей лихой натуры.
При встрече им со мной не повезло
Я их убил и уничтожил зло.
Но прежде, чем отправить их в могилу,
Я с ними в полную сражался силу!
Вам, сэр Гавейн, хочу теперь сказать:
Об этом вам не стоит забывать.
Что если вас сейчас склонить удастся
К расположенью доброму ко мне.
То снова будет мир во всей стране.
Я с Божьей помощью добьюсь на счастье
И милости Артура короля.
И миром вновь исполнится земля.