И сэр Гавейн и Гахерис погнались
За тем оленем белым по следам.
Их гончие стремглав, без лая мчались.
И на холме открылся их глазам
Обширный замок. И в него олень
Вбежал, под старых стен глухую сень.
Они за ним. Он в главный зал ворвался,
Собачьей сворой плотно окружён.
По залу в диком страхе заметался,
Но был мечом Гавейна поражён.
Из внутренних покоев рыцарь вышел
На дикий шум, который он услышал.
Мечом блестящим он вооружён.
Он двух собак убил, а прочих выгнал,
И возвратившись, грустно говорил:
«О, мой олень! Тебя мне подарила
Моя принцесса. Что ж я натворил?!
Тебя от смерти я не уберёг.
Сегодня зло впустил я на порог!
За смерть твою враг с жизнью распростится!
Конечно, если сам останусь жив»!
Он вышел и в доспехи облачился,
Вернулся в зал, и статен, и красив.
«Зачем же вы моих собак убили?–
Спросил Гавейн, – Мне лучше б отомстили,
Мечом свою потерю возместив».
«Ты правду говоришь, промолвил рыцарь, –
И прежде, чем покинешь замок мой,
Тебе я отплачу. Со мной сразишься.
За боль мою ответишь головой»!
Тогда расстался сэр Гавейн с седлом,
Поднял свой меч, а грудь закрыл щитом.
И яростно пошли они рубиться.
Мечи крошили тяжкие щиты,
Пробиты латы, по ногам струится
Их кровь, из ран стекая с высоты.
Но, под конец, так сэр Гавейн ударил,
Что рыцаря того на пол отправил.
И рыцарь тот пощады запросил:
«Не убивай меня, о рыцарь благородный,–
Взмолился он, – пощады я прошу!
Сдаюсь тебе, и делай, что угодно
Со мною. Извиненья приношу»!
«Умрёшь! – сказал Гавейн, – Да будет так,
За то, что ты убил моих собак»!
И отстегнул он с этими словами
Тяжёлый шлем у рыцаря того,
Чтоб голову срубить. Вбежала дама.
И с воплями упала на него.
Закрыв его собою, распростёрлась
Над ним, руками в пол она упёрлась
И оказалась точно под мечом.
И сэр Гавейн не удержал удара,
Несущего смерть рыцаря того.
И голова прекрасной, юной дамы
Упала с хрупких плеч к ногам его.
«Увы,– сказал Гахертис, – с этих пор
Вы никогда не смоете позор!
К тому же, тем, кто просит о пощаде,
Всегда пощаду должно даровать.
Немилосердный рыцарь – спутник ада!
И рыцарем нельзя его считать!
А сэр Гавейн, деяньем потрясённый,
Был вне себя, стоял, как полусонный,
Не зная, что возможно предпринять.
Потом сказал поверженному: «Встаньте,
Дарую вам пощаду в этот раз»!
«О, нет,– ответил рыцарь, – перестаньте,
Пощада больше не нужна от вас.
Ты подло даму юную убил.
Ведь больше жизни я её любил»!
«Об этом я безмерно сожалею,–
Сказал Гавейн, – смертельный мой удар
Был на твою тогда нацелен шею,
Но к ужасу, пришёлся не туда.
Теперь не медли, отправляйся прямо
Ты к королю Артуру в светлый замок.
К нему ты доберёшься без труда.
Поведаешь ему, что приключилось,
Как в поединке был ты побеждён
Тем рыцарем, что от него явился
И за оленем в твой ворвался дом».
«Мне всё равно, что жить, что умереть, –
Ответил рыцарь,– Жизнь черна, как смерть»!
Но, наконец, сказал под страхом смерти,
Что королю Артуру передаст,
Что было здесь в кровавой круговерти
И двух собак, убитых невпопад.
Гавейн велел ему перед собою
В седле везти одну. Мешок с другою
Он приторочить повелел назад.
«Но, прежде, чем расстаться, назовите
Нам ваше имя, – сэр Гавейн сказал.
«Бламур Маризский, – был ответ. «Спешите, –
Сказал Гавейн. И рыцарь ускакал.
А сэр Гавейн в себя прийти успел.
Остаться на ночь в замке захотел.
Ко сну готовясь, стал снимать доспехи.
Ему на то Гахерис стал пенять:
«Для отдыха доспехи не помеха!
Опасно безоружным отдыхать!
Вы здесь должны готовым быть для боя!
Возможно время для атак любое!
Врагов у вас теперь – не сосчитать»!
Едва он это произнёс, ввалились
В покой четыре рыцаря, крича:
«Ты, новопроизведенный, молись же,
Сейчас проверим, так ли горяча
Вся кровь твоя, как та, что ты пролил,
Когда здесь даму подло зарубил!?
Ты рыцарское званье обесчестил:
Ты милосердия не проявил.
Нет милосердья – значит, нет и чести!
Ты здесь позор навеки заслужил!
Ты в милосердии нужду большую
Познаешь вскоре сам, в годину злую
И пожелаешь из последних сил»!
И закипел смертельный бой в покоях.
Гавейн, вскочил и отразил удар.
Он поднял меч, недрогнувшей рукою,
В душе горит неукротимый жар.
Вот одного Гахерис поразил,
Но у напавших больше было сил.
Тут прострелил Гавейну руку лучник,
Чем причинил немыслимую боль.
И сэр Гавейн ослаб от боли жгучей.
Пришлось изведать побеждённых роль.
Казалась неминуемой их гибель.
И каждый смерть свою в лицо увидел,
Но новый шум раздался за стеной.
Четыре дамы в замке появились
За миг до смерти рыцарей двоих.
Они пощады пленникам просили
Оставить умоляли их в живых.
По просьбе четырёх прекрасных дам
Их рыцари, сражавшиеся там,
Гавейну с Гахерисом благородно
Жизнь даровали, захвативши в плен.
И в замке содержали их свободно.
Но сэр Гавейн подавлен был совсем.
Рука простреленная ныла очень.
Не знал покоя он ни днём, ни ночью.
Стонал от боли, жаждал перемен.
Одна из дам пришла к нему наутро.
«Сэр рыцарь, – вопросила, – как дела?
«Ужасно,– сэр Гавейн ответил хмуро.
«Что ж так? Ведь это ваша всё вина, –
Сказала дама. – Женщину убив,
Страдаете вы, подлость совершив.
Всю жизнь теперь позор ваш будет длиться.
Всю жизнь на вас бесчестия пятно.
Не короля Артура ли вы рыцарь»?
«Да, – молвил сэр Гавейн, –Я с ним давно».
«Как ваше имя, знать хочу, поверьте,
Того, кого спасли вчера от смерти.
Ведь вскоре нам расстаться суждено»?
«Я сэр Гавейн, сын Лота из Оркнеи,
А мать моя – Артурова сестра».
Ну, что ж, Артура ради, пожалеем.
Я заступлюсь за вас. Идти пора».
И дама рассказала четверым
Отважным, верным рыцарям своим,
Что сэр Гавейн – сын короля Оркнеи,
Племянник короля Артура он.
О королевской милости радели.
Был сэр Гавейн в тот день освобождён.
И головой оленя наградили –
Виновника печальной этой были.
Из-за оленя подвиг совершён.
Убитую им даму положили
Перед Гавейном, поперёк седла.
А голову на шее закрепили.
Петлёй она привязана была.
Таким и прискакал он в Камелот
И к королю приведен от ворот.
По наущенью Мерлина, он в красках
Всё рассказал о подвигах своих:
Как гнался за оленем, словно в сказке,
Как одолел в сражениях двоих.
Как рыцарю не даровал пощаду,
Когда сражённый, умоляя взглядом,
Просил его: «Оставь меня в живых»!
Как женщину прекрасную с налёта
Мечом своим нечаянно убил.
Как в плен попал, как ранил он кого-то,
Но для победы не хватило сил.
Король Артур и королева с ним
Сказали: «Нет»! деяниям таким.
И женский суд веленьем Гвиневеры
Судил Гавейна за такой финал.
И присудили, чтоб любые меры
В защиту дам отныне принимал.
Покуда жив, за женщин заступался,
За жизнь и честь их доблестно сражался
И никогда в бою не отступал.
И положили быть всегда учтивым
И милосердие к тем проявлять,
Кому оно в тот час необходимо,
Кто о пощаде станет умолять.
И клятву сэр Гавейн перед судом
На Четырёх Евангелиях дал в том,
Что никогда не выступит отныне
Он против дамы. Будет он всегда
За дам сражаться. В море ли, в пустыне
Придёт на помощь, коль придёт беда.
Так сэр Гавейн явил свою натуру
В часы женитьбы короля Артура,
Чтоб больше так не делать никогда.
*******************************
Вверх