Гавейн сказал: «Иисусе милосердный!
Кто этот рыцарь с красным рукавом»?!
«Вы в рыцаре, для наших роковом,
Узнаете знакомого, наверно,–
Сказал король,– лишь завершим турнир
И соберём все стороны на пир»!
С тем протрубил король конец сраженью.
Глашатаи кричат о присужденье
Победных мест, но знают все о том,
Что рыцарь с белым, словно снег, щитом
И рукавом, алеющим на шлеме,
Всех разгромил, что нет сильней его
На поле боя ныне никого.
Он был в бою подстать своей эмблеме –
Как пламя жёг противников своих.
Не спасся от него никто из них!
И к Ланселоту тут же подъезжают
Соратники, безмерно уважая
Спасителя и друга стороны.
Они ведь знают: без него войны
Ни Северный Уэльс с Нортумберлендом,
Ни мощный с Сотней-Рыцарей-Король
Не выиграл бы. Ланселота роль
Их стороне и принесла победу.
Высокородный Принц его просил
Поехать с ними в лагерь. Пригласил
Все почести за первенство в турнире
Торжественно принять у них на пире.
«Ах, лорды,– Ланселот ответил им,–
Ведь рисковал я самым дорогим:
Ценой великой благодарность вашу
Я ныне в этой битве оплатил.
Уж лучше б я в боях не победил.
Но на весов моей победы чашу,
Боюсь, сегодня положил я жизнь
За славы ратной блеск и миражи.
Изранен я жестоко, беспощадно.
И мне теперь отъезд мой безоглядный
Важней любых, почётных самых дел.
Сильней всего на свете я б хотел
Предаться отдыху, разоблачиться».
Он жалостно от боли застонал
И прочь от поля тут же ускакал
Во весь опор, и вскоре очутился
У леса, на опушке. И сказал
Лавейну (тот его не покидал):
«О, сэр Лавейн, любезный, помогите!
Из бока наконечник извлеките.
Копьё в боку язвит меня полдня.
От боли жизнь уходит от меня»!
Ах, Господин, могу, вы мне поверьте,–
Ответил сэр Лавейн,– но вот беда:
Ведь кровью изойдёте вы тогда.
Опасно это и грозить вам смертью!
«Велю вам, если любите меня,
Тяните! – Ланселот сошёл с коня.
И сэр Лавейн одним рывком жестоко
Тот наконечник выдернул из бока.
Сэр Ланселот издал ужасный крик
Упал на землю, к ней щекой приник.
Из раны кровь большой струёй забила.
И словно жизнь из рыцаря ушла.
Он побледнел, стал серым, как зола,
Но сердце ход не приостановило.
Так на земле он полчаса лежал.
Как поступить с ним сэр Лавейн не знал.
Но вот глаза у рыцаря открылись.
В них мыслей отраженья появились.
Он прошептал чуть слышно: «На коня
Тотчас же подсадите вы меня.
В двух милях есть отшельник благородный.
В недавнем прошлом славный рыцарь, лорд.
Извечно благороден и не горд,
Отрёкся от владений и свободно
Он принял нищенство в тоске своей,
И бескорыстно лечит всех людей.
Он мой кузен и добрый мой приятель,
Известен, как искусный врачеватель.
И если доберусь к нему к утру,
В руках его я точно не умру».
И сэр Лавейн очнулся от смятенья,
И Ланселота подсадил в седло.
Они помчались, всем смертям назло,
К отшельнику с надеждой на спасенье.
Скакали по лесу. Их путь лежит
К скале у леса, где ручей звенит.
Открылось им отшельника жилище.
Здесь старец находил и кров, и пищу.
И сэр Лавейн в ворота постучал
Древком копья и громко закричал:
«Во имя Иисуса! Отворите»!
На зов прекрасный отрок вышел к ним.
«Что вам угодно?– говорит он им.
«Скорее господина попросите
К вам раненного рыцаря впустить.
Ещё немного, и ему не жить!
Пусть знает господин, что этот рыцарь
Такое совершал, что не приснится!
Десятки бранных подвигов таких,
Что прежде и не слыхивал о них»!
И отрок очень быстро возвратился
С благообразным стариком седым.
И сэр Лавейн сошёл с коня пред ним
И с просьбой, как с мольбою, обратился
Во имя Господа помочь в беде
«Искусство ваше славится везде»!
Отшельник вопросил: «Что он за рыцарь?
И за кого в турнире этом бился?
Артурова он дома, или нет»?
«Того не знаю,– лекарю в ответ
Ответил сэр Лавейн,– Но не бывало,
Чтоб рыцарь так бесстрашно на глазах
Творил на поле брани чудеса!
Он бранных подвигов свершил немало»!
Отшельник вновь Лавейна вопрошал:
«На чьей же стороне он выступал»?
«Сегодня, сэр, – сказал Лавейн понуро,–
Против дружины короля Артура.
Его победа полною была
Над рыцарями Круглого Стола».
«Турнир я этот видел. Знаю, знаю,–
Сказал отшельник,– Были времена,
Когда и я держался в стременах
В дружине короля Артура. Знамя
Его не раз с ним рядом защищал.
Но время шло, о многом я узнал.
Теперь сужу я несколько иначе.
Но, где ваш рыцарь? Помогу, тем паче,
Что видел я его на днях в бою
И помощь рыцарь заслужил мою».
И подошёл отшельник к Ланселоту.
А тот к седлу склонился, кровь течёт,
И смерть его своей минуты ждёт.
Напомнил он отшельнику кого-то.
«Вы, что за рыцарь?– он его спросил.
И тот ответил из последних сил:
«Мой господин, я странствующий рыцарь.
Брожу по свету, славы чтоб добиться».
Но присмотрелся лекарь и узнал
Тот шрам, что сам однажды зашивал.
«Увы, мой господин!– тогда сказал он,–
Зачем вам имя от меня скрывать?
Ведь должен был я сразу вас узнать!
Сэр Ланселот, мне сразу показалось,
Что мне знакомы некие черты.
Вы символ благородной красоты!
Вы ныне самый славный рыцарь мира!
И как я сразу не признал кумира»?
«Сэр, отвечал, страдая Ланселот,–
От раны боль меня на части рвёт!
Прошу вас, помогите, ради Бога!
Не знаю, жить мне или умереть,
Но эту боль не в силах я терпеть.
В глазах темно. Окончена дорога»!
«Вы не тревожьтесь, будете вы жить.
Себя ещё не время хоронить,–
Сказал отшельник. Слуг своих призвал он.
Над раненым трудились те немало:
С коня его тихонько совлекли,
В жилище на носилках занесли,
Доспехи искорёженные сняли.
Его в постель отшельник уложил
И Ланселоту кровь остановил,
И доброго вина немедля дали,
Чтоб понемногу сердце ободрить,
И снова в тело силы возвратить.
Над раной колдовал отшельник долго.
Ушёл с улыбкой, опустивши полог.
А Ланселот теперь спокойно спал.
Он так измучен был, он так устал…
На том оставим сэра Ланселота.
Отшельником он будет исцелён.
В лесном жилище отдыхает он,
Вниманьем окружённый и заботой.
Король Артур созвал всех королей.
Он в зале резиденции своей
Устроил пир для двух сторон турнира
В знак дружбы, всепрощения и мира.
И на пиру задал вопрос король:
Где славный рыцарь, чья известна роль
В победе стороны, противной нашей?
На шлеме красный он рукав носил
И очень многих наших победил.
Он был в бою всех виданных мной краше!
Прошу вас привести его ко мне.
Хочу вручить, достойные вполне,
Награды, их в турнире заслужил он!
Воздать ему хвалу за всё, что было!
И почести примерные воздать.
Его желаю лично награждать»!
Сэр Галахальт на то ему ответил:
«Боимся мы – тот рыцарь пострадал
Так сильно, что ни слова не сказав,
Умчался прочь. Никто и не заметил
Куда уехал он. Боюсь, что умирать.
Он был в крови, почти не мог дышать».
Король Артур спросил: «Как это сталось?
Куда защита рыцаря девалось?
И кто мне скажет, как его зовут?
И что о нём хоть кто-то знает тут»?
И рыцари печально отвечали:
«Сказать по правде, рода своего
Он не назвал, а имени его
За весь турнир мы так и не узнали».
«Вестей печальней не слыхал семь лет!–
Сказал король,– Ужасней многих бед
Смерть рыцаря сего. Он жив, я верю.
Не в силах сердце вынести потерю»!
«О, сэр! Вы разве знаете, кто он?–
Спросили все. Ответил он сквозь стон:
«Покуда Иисусе всемогущий
Весть добрую о нём мне не пришлёт,
Пусть это имя в памяти живёт.
Скажу одно: он лучший из живущих»!
«Я головой клянусь,– Гавейн сказал,–
Ведь если этот рыцарь пострадал
Настолько безвозвратно и жестоко,
То это принесло ущерб глубокий
Для королевства. Думаю, не мог
Он далеко уехать. Видит Бог
Я отыщу его на весях и дорогах»!
«Вы правы, сэр,– сказал король Артур,–
Попробуйте решить его судьбу.
Мы будем ждать в волненье и тревоге»!
С тем сэр Гавейн оруженосца взял,
Округу Камелота обскакал.
Но ко двору ни с чем он воротился.
Король Артур с надеждой распростился
И снова в Лондон, через пару дней,
Отправился с дружиною своей.
И возвращаясь, сэр Гавейн случайно
Остался на ночь в замке Астолат.
Владелец сэр Бернард был гостю рад.
Сэр Ланселот три дня здесь прожил тайно.
И сэр Гавейн, проделав тот же путь,
Решил в своём покое отдохнуть.
Барон Бернард и дочь его Элейна
Вошли к нему почти благоговейно –
Ведь рыцарь от турнира отдыхал
И силы здесь для жизни набирал.
Приветствуя его, узнать хотели
Кто первенство в Винчестере обрёл,
Над кем сейчас победный ореол
За славные заслуги в ратном деле.
«Да Бог поможет мне,– ответил он,–
Два рыцаря там были – страшный сон!
Они по полю ратному носились,
Под белыми щитами славно бились.
На шлеме одного, алей зари,
Рукав повязан, видимый вдали.
Вот он-то на турнире признан лучшим!
Подобного я в жизни не встречал.
Он рыцарей из сёдел выбивал.
Он налетал, как грозовая туча!
Но был тот рыцарь с красным рукавом
Изранен в поединке роковом.
Его победа признанной была
Над Рыцарями Круглого Стола.
Я думаю, не меньше сорока
Повергла наземь мощная рука.
Его товарищ, должен вам сказать я,
Не отставал в защите и в бою.
Искусство, силу показал свою,
Порадовал и доблестью и статью».
«Я счастлива, что победил он всех!
Его победа это мой успех!–
Прекрасная Элейна восклицает,–
Люблю его! И пусть теперь все знают:
Он в жизни первая любовь моя.
Она последней будет у меня»!
«Но, если так, прекрасная девица,–
Вы, верно, имя знаете его?–
Промолвил сэр Гавейн,– Нам ничего
Неведомо: откуда этот рыцарь
И, как его зовут, не знаем мы.
Ушёл во тьму и прибыл к нам из тьмы»…
«Нет, сэр, его мне имя неизвестно,–
Элейна говорит.– Скажу вам честно:
Одно мне ясно, что его люблю
И Господа о здравии молю».