Гавейн спросил у Девы Астолата,
Как познакомилась она тогда
И полюбила сразу навсегда
Того, кто мимо следовал куда-то,
А в замке погостил всего три дня.
«Он мужеством своим пленил меня,–
Ответила прекрасная Элейна,
Подняв свой синий взор благоговейно.
И рассказала всё, что было здесь.
И, как её отец почёл за честь
Отправить с ним её родного брата,
Как сэр Тиррей – Элейны старший брат
Свой щит ему на время дать был рад,
Конечно с обязательным возвратом.
На это сэр Гавейн ей говорит:
«Но почему тот заменил свой щит»?
«А потому,– Элейна отвечает,
Что щит его все рыцари узнают,
А он решил неузнанным побыть,
Сражение без имени вершить».
«Да, что вы, благородная девица!–
Могу ли я взглянуть на этот щит?
Ведь он и мне о многом говорит!
И должен этот рыцарь проясниться»!
«Сэр, в комнате моей он под чехлом.
Я, как могла, заботилась о нём».
А сэр Бернард сказал: «За ним пошлите
И гостю щит заветный покажите».
Щит принесли. Положен он на стол
И сэр Гавейн снял со щита чехол.
Увидел он герб сэра Ланселота.
«О, Иисусе! Как мне тяжело!–
Воскликнул сэр Гавейн,– Какое зло
Пришло сейчас на землю Камелота»!
«Но отчего?– Элейна говорит,–
Я вижу, что знаком вам этот щит»?
«Да, есть на то немалая причина,–
Ответил сэр Гавейн,– Она едина!
«Возлюбленному вашему сей щит,
Как говорите вы, принадлежит»?
«Воистину,– Он мне, как солнце светит,–
Элейна говорит.– Его люблю,
А Господа о том лишь и молю,
Чтоб на любовь любовью мне ответил»!
«Удачи я хочу вам пожелать,–
Промолвил сэр Гавейн,– Должны вы знать,
Что ваш избранник лучший в мире рыцарь
Муж величайшей славы. Ошибиться
Я не могу, на этот глядя щит –
Свидетель многих, самых славных битв».
«Я и сама об этом догадалась,–
Ответила Элейна,– Ни один
Не нравился мне прежде паладин,
А тут влюбилась с самого начала»!
«Дай Господи, вам радости вкусить,–
Сказал Гавейн,– но этому не быть!
А вам, скажу я, выпала удача:
Немало лет он выезжал иначе –
Без знака дам на шлеме выезжал.
Из-за него его я не узнал!
А потому, прекрасная девица,
Признательной ему должны вы быть.
Но радость вам, боюсь, не разделить.
Он больше никогда не возвратится»…
«Возможно ль это? Разве он убит?–
В отчаянье Элейна говорит.
«Того я не сказал, но знаю твёрдо:
Жестоко ранен этот рыцарь гордый.
И вот, свои надежды отложив,
Считаю, что скорей он мёртв, чем жив.
Узнайте же, кого вы полюбили:
Сам благородный рыцарь Ланселот
В душе у вас, как Божий дар живёт!
Ведь герб его мы помним – не забыли!
Его узнал я сразу на щите
Во всей его фамильной красоте»!
«Увы! Возможно ль это? Как он ранен»?
«Воистину, его смертельно ранил,
Тот, кто его всех более любил.
Втроём его едва ли не убил.
Когда же рыцарь, рану наносивший,
Узнает, что им ранен Ланселот,
То он от горя места не найдёт!
Пусть разум сохранит ему Всевышний»!
«Любезный мой отец, прошу меня
На поиск отпустить к началу дня!–
К отцу тогда Элейна обратилась.–
Я слёзно умоляю, сделай милость!
Иначе, знаю, я с ума сойду!
Коль сэра Ланселота я найду,
И брата моего найду Лавейна».
Ей сэр Бернард печально отвечал:
«Я лучшей доли дочери желал,
Но думаю, всё делаете верно».
И собралась девица в дальний путь.
Всю ночь рыдала, не могла заснуть,
А поутру отправилась в дорогу,
Надеясь на одну лишь помощь Бога.
А сэр Гавейн явился к королю
И рассказал, как ранен был в бою
Сэр Ланселот, и всё, о чём узнал он:
Как в Астолате щит его нашёл,
И кто бои со знаком девы вёл.
Но не был удивлён король нимало.
«Я это раньше знал, племянник мой.
Вот потому и не пустил вас в бой,–
Сказал король Артур,– Его я видел
В вечернем Астолате по прибытью.
Но в этом деле то меня дивит,
Что необычный принял рыцарь вид:
Мне непонятно, как он согласился
Носить на шлеме юной дамы знак?
Не соглашался ранее никак!
Так что его заставило решиться»?
На это сэр Гавейн ему сказал:
«Я Астолата Деву повидал.
Она всем сердцем любит Ланселота.
Что будет с нею – не моя забота.
На поиск Ланселота в добрый час
Она одна отправилась сейчас».
Король со свитой в Лондон возвратился.
И сэр Гавейн тогда открыл двору,
Какую вёл задорную игру,
Тот рыцарь, что в турнире отличился:
«Молва о нём его переживёт.
А звался славный рыцарь … Ланселот»!
Сэр Борс, услышав это, загрустил,
А родичи его лишились сил.
Когда ж о том узнала королева,
Что Ланселот рукав прекрасной Девы
Носил на шлеме в яростных боях,
Она, сама от гнева не своя,
Едва совсем рассудка не лишилась!
Тотчас же сэр Борс Ганский призван ей.
Он подчинился и предстал пред ней.
И королева речью разразилась
О том, каков на деле Ланселот,
О том, как он в бою себя ведёт:
«Вы слышали, сэр Борс, каков предатель
Сэр Ланселот, ваш родич и приятель»?
«Ах, госпожа,– сэр Борс ответил ей,–
Боюсь, себя он предал и друзей»!
«Пусть, хоть бы он погиб, жалеть не стану!
Коварный рыцарь и изменник он»!
«Но, госпожа, хоть в память о былом
Не говорите так о нём. Не перестану
Я уважать кузена своего.
Невмочь такое слышать про него»!
«О, нет, сэр Борс! Изменник он опасный!
На шлем свой нацепил рукав он красный
И с ним прошёл Винчестерский турнир.
И видел эту тряпку целый мир»!
«Что он носил рукав, меня печалит,–
Сказал сэр Борс,– но в том ручаюсь я,
Что он, от славных рыцарей таясь,
И нацепил рукав, чтоб не узнали
Сородичи и рыцари его –
Такого в бранном поле одного!
До дня того не видел и не слышал
Никто из нас ни в поле, ни под крышей,
Чтоб Ланселот носил бы знаки дам.
Любой из нас расскажет это вам»!
«Позор ему!– сказала Гвиневаера,–
При всей его заносчивости, он
В турнире этом вами был сражён»!
«Нет, госпожа! Мне можете поверить,
Он всех троих нас одолеть сумел.
И мог убить бы, если б захотел»!
Позор, позор! Я слышала недавно,
Как сэр Гавейн сказал о самом главном:
Он Деву Астолата полюбил.
Он всё, что было раньше, позабыл»!
«О, госпожа! Я не могу Гавейну,
На самом деле, взять и запретить,
Что вздумается, то и говорить!
Но сам я вам могу сказать наверно:
Сэр Ланселот нигде и никогда,
За нашей дружбы долгие года,
Ни женщину, ни даму, ни девицу
Ни разу не любил. Не мог влюбиться.
Но в равной мере всех их уважал,
Как благородный рыцарь, почитал.
А потому, – сказал сэр Борс,– я еду
Немедленно на поиски его,
Любимого кузена моего.
Вам, госпожа, спасибо за беседу.
Вы можете любое говорить,
Но Господа, прошу вас, не гневить.
Мечтаю снова быть на этом месте
И добрые сюда доставить вести».
На этом мы оставим их вдвоём,
А речь о Ланселоте поведём.
Страдает рыцарь от жестокой раны.
В жилище у отшельника лежит.
За стенами лесной ручей звенит.
В мозгу его виденья и обманы…
Красавица Элейна в этот час
В окрестностях Винчестера как раз
Разыскивала сэра Ланселота.
А сэр Лавейн там навещал кого-то.
И брат с сестрою встретились на миг,
Лавейн узнал сестры любимой лик.
И столько радости при встрече было!
«Где ныне господин ваш, Ланселот?–
Сестра спросила брата,– Как живёт?
Меня теперь наверно позабыл он».
«Кто вам сказал, что так его зовут?
Ведь имени его не знают тут?–
Воскликнул сэр Лавейн. И рассказала
Сестра Лавейну с самого начала,
Как сэр Гавейн признал заветный щит
И объяснил, что он принадлежит
Прославленному сэру Ланселоту.
И поскакали вместе в дом лесной,
Где Ланселот лежал едва живой,
Под доброю отшельника заботой.
Когда она увидела его –
Любимого героя своего,
Больным и бледным, потерявшим силы,
В одном лишь только шаге от могилы,
В глазах Элейны белый свет угас,
Упала на пол и, почти что час,
В сознание она не приходила.
Сэр Ланселот Лавейна попросил,
Чтоб тот сестру с ним рядом положил.
Вернулось к ней сознание и силы.
Сэр Ланселот её поцеловал
И с укоризной тихо ей сказал:
«Зачем так убиваться? Всё. Довольно!
Вы боль мне причиняете невольно!
Ведь прибыли утешить вы меня?
Вам рад, как солнцу на рассвете дня!
Добро пожаловать! А что до раны,
То Божьей милостью оправлюсь от неё.
Уж не одно я пережил копьё!
Однако, для меня другое странно:
Откуда имя знаете моё»?
«Ваш рыцарь сэр Гавейн у нас провёл,–
Элейна рассказала,– день в дороге.
Мы говорили о моих тревогах.
И сразу сэр Гавейн узнал ваш щит.
Ваш герб на нём о многом говорит»!
«Печально, что моё раскрыто имя,–
Сказал сэр Ланселот,– Уверен я,
Что приведёт нас эта колея
К худым делам и горестям за ними.
Представил Ланселот в душе своей,
Что королеве тут же сэр Гавейн
О красном рукаве его расскажет,
И чей на шлеме был рукав, укажет.
Из-за того, он понял наперёд,
Немало ссор и зла произойдёт.
Прекрасная же Дева Астолата
За сэром Ланселотом, словно мать,
И днём и ночью стала наблюдать,
Ходить за ним с рассвета до заката.
И во Французской Книге есть о ней,
Что с ним она была всех дев нежней.
Лавейна Ланселот просил однажды,
Чтоб рыцарь этот верный и отважный
В Винчестер повелел людей послать,
И там о сэре Борсе разузнать.
«Уверен я, что он всего скорее,
Разыскивать меня туда придёт.
А я б желал, скажу вам наперёд,
Его увидеть. Встреча сердце греет.
Узнать его легко. Приметный шрам
На лбу его, открытый всем ветрам.
Должны вы знать – он тот бесстрашный рыцарь,
Который уложил меня лечиться.
Тот, кто в разгаре боевого дня
Едва с друзьями не убил меня»!