Рычащий бронетранспортёр с рассветом
К Периметра воротам подкатил.
Краннон махнул рукой. В неярком свете
им часовой ворота отворил.
И транспортёр – тяжёлый танк, несмело
пополз вперёд для выхода на дело.
Всю полосу, вплоть до вторых ворот
полз не спеша, как через реку вброд.
За их спиной ворота затворились,
а впереди – открылись, там проезд.
Стекло стальные шторы защитили,
а в перископ Язон увидел лес.
Но тут же автоматы-огнемёты
огнём залили землю у прохода.
Лишь транспортёр к воротам подкатил,
огонь свою работу прекратил.
Но вот они Периметр миновали.
Земля с ним рядом выжжена была.
А дальше – лес и джунгли начинались –
пристанище всей живности и зла,
которое Язон видал в макетах.
Но тут вполне живым всё было это!
Гудело что-то и броню скребло.
Краннон включил контакт, и пронесло!
Электроток он подал на решётку,
что защищала мощный транспортёр.
И живность прочь согнало, словно плёткой.
Смертельный, сокрушительный отпор!
И транспортёр сквозь джунгли продирался.
Краннон легко вести его старался,
Большой машиной лихо управлял.
Не первый год он место это знал.
«Но почему такое здесь творится?–
спросил себя взволнованный Язон.–
Всё зло планеты лишь сюда стремится.
Направленная ярость, как закон.
И ненависть природы неуклонно
грозит людские пересечь кордоны»!
Мотор затих. Краннон сказал: «Подъём!
Разгрузим быстро ящики вдвоём»!.
Машина на крутой скале стояла.
Почти обрыв. В низине тёмный лес.
Краннон открыл отсеки для начала.
Язон с большим трудом туда залез.
Стал подавать закрытые коробки.
Краннон с борта подхватывал их ловко.
Когда закончили работу, был Язон
почти без сил, как выжатый лимон.
Он к ящикам бессильно привалился,
прикрыл глаза и набирался сил.
Но тут Краннон уже освободился,
Язона в транспортёр он пригласил.
«Вы поезжайте, я пока останусь,–
сказал Язон. «С тобой я не расстанусь!
В ответ промолвил холодно Краннон,–
Залазь в машину, и вопрос решён!
Корчевщики тебя прикончат сразу,
Но ведь совсем не в этом вся беда.
А в том, что не допущено ни разу,
чего мы не позволим никогда!
Ведь на тебе всё наше снаряженье
Оно для них находка, без сомненья!
Корчевщик с пистолетом! Это да!
Сеньор, твоё желанье – ерунда!
Давай, в машину, пристрелю, поверь мне»!
Язон старался, что-то предпринять.
Стал вглядываться пристально в деревья,
за пистолет и, ну по ним стрелять!
«Смотри! Вон там, левее, на макушке!
Летит сюда, он у меня на мушке!–
орал он, и Краннон не подводил:
из пистолета по лесу палил.
Язон же отступил и по откосу,
в комок собравшись, покатился вниз
По косогору, меж кустами косо
скатился в джунгли, средь ветвей завис.
Краннон, очнувшись, бил из пистолета
ему вослед. Напрасно было это.
Бесился долго. Под конец устал,
а гнев его Язона не достал.
В конце концов, он сдался, сел в кабину.
Мотор взревел и вот, в обратный путь
Краннон погнал могучую машину.
Себя ни в чём не мог он упрекнуть.
А в джунглях тишина. Язон остался.
один в глуши. Он страшно опасался
немедленно и глупо умереть.
Не сомневался, что вокруг лишь смерть.
Безумный риск, но способа иного
с корчевщиками здесь поговорить
не существует. Всё решает слово.
Они же люди, хоть и дикари.
Ведь, как ни как, торговля им известна –
с пиррянами обмен им интересен,
а, значит, не совсем уж дикари
и с ними, как то можно говорить.
С корчевщиками должен он поладить
и выяснить, как могут выживать,
в среде безумной жизнь свою наладить
как могут вообще существовать?
Какой секрет они о Пирре знают,
что без опаски в джунглях выживают?
Но, интересно – где они сейчас.
Не выйдут ли из зарослей тотчас?
Ведь, если тут они его застанут,
То могут здесь, на месте, и прибить.
Нет, он таких событий ждать не станет.
Ему для дел грядущих нужно жить!
Он прислонился к дереву большому.
Возникло чувство странное: как дома!
Удобно стало очень и тепло.
Затем его всего обволокло
какой-то мягкой бесконечной силой.
Сковало руки, ноги и всего.
Стал вырываться. Грудь его сдавило.
Он не запомнил больше ничего.
Очнувшись, обнаружил – крепко связан.
К живому, очень тёплому привязан,
Ни кобуры, ни пистолета нет.
Мешок на голове – не виден свет.
Неужто на животное уложен?
Но здесь ведь все животные – враги!
Не может быть! Корчевщики, похоже,
предприняли серьёзные шаги,
чтоб одомашнить, приручить животных,
и с ними обращаются свободно!
И, если он узнает их секрет
и в город передаст, за много лет
туда придёт покой, и жизнь впервые
нормальный обретёт и смысл и вид!
И заживут они, как те – другие,
узнать которых нынче предстоит.
Тогда конец войне – он точно знает.
И гибель Велфа этим оправдает
А связанные ноги стали ныть.
«Пора бы эту пытку прекратить!–
Язон подумал. Только всё напрасно.
Везут куда-то очень далеко.
И что с ним будет далее неясно.
Скорей всего, придётся нелегко.
О времени исчезло представленье.
Язон почти не чувствовал движенья.
Дождь промочил одежду, а потом
её сушило солнечным лучом.
Но, час настал, и тряска прекратилась
Со зверя стащен связанный Язон.
От пут освобождён. Набравшись силы,
мешок из меха сдёргивает он.
И ослеплённый ярким светом солнца,
что лился в дверь и узкое оконце,
он боком на полу теперь лежал
и жадно чистым воздухом дышал.
В дверной проём увидел холм до леса.
Весь склон холма распахан под посев.
Но вдруг проём закрыло, как завесой.
Язон рванулся, в ужасе присев.
Почудилось, что зверь. Потом увидел,
что это человек, как он предвидел.
Огромный, бородатый, весь в мехах
И даже ноги в меховых чулках..
Мозолистой рукой мужчина гладил,
подвешенный на поясе топор.
Стоял, безмолвно на Язона глядя
Но взгляд струил смертельный приговор.
«Ты кто? Тебе чего?– спросил он строго.
Язон подвинул ноющую ногу:
«Меня зовут Язон и я вам друг».
«Ты врёшь, жестянщик! Ты пришёл не вдруг!
Я видел, как ты прятался, подлюка!
Я знаю, ты хотел меня убить!
Но только раньше – вот какая штука,
тебе успею голову срубить»!
И с этими словами замахнулся
блестящим топором. Топор качнулся…
«Постойте! Вы не поняли меня!–
вскричал Язон.– Инопланетчик я»!
Топор в доску вонзился возле уха
с такою силой, что затрясся пол.
«Инопланетчик?– повторил тот глухо
и быстро к стенке хижины прошёл.
«Об этом доложу немедля Ресу,–
пробормотал он,– Это интересно»!
И со стены дикарь снял телефон,
набрал привычно нужный номер он.
Язон смотрел, глазам своим не веря:
аппаратура в варварских руках?
Стараясь удивление умерить,
хотел понять, что значит этот факт.
Никак не мог предвидеть он такого.
Но в фактах разберётся он толково.
Сравнит их с тем, что в городе узнал,
что Керк ему когда-то рассказал.
«Вставай!– то бородач к нему вернулся,–
Поехали»! Язон с трудом привстал.
Не держат ноги. Он опять согнулся,
Едва на четвереньки не упал.
Но бородач его приставил к стенке,
взглянув в глаза с презрительным оттенком
Потом исчез куда-то, а Язон,
едва сдержав непроизвольный стон,
от боли, что пронизывала ноги,
из дома вышел, стал смотреть вокруг.
Как странно! Сердце дрогнуло в тревоге:
родную ферму он увидел вдруг!
Ту, из которой он сбежал когда-то,
родителей оставив там и брата.
Не ту, конечно – мир совсем иной,
Но сходство необычное с земной!
Вон впереди засеянное поле.
Искусный пахарь поработал там.
Холм огибали борозды привольно.
Дикарь, возможно, распахал их сам.
А во дворе амбар, а то – конюшня?
В хозяйстве этом разобраться нужно!
Вдруг фырканье раздалось за спиной.
Язон глядит и видит, сам не свой:
из леса вышло жуткое созданье
длиной с два метра, о шести ногах.
Стрелять! – на инстинктивное желанье
в ответ взлетела правая рука!
Зверь был так близко, и Язон увидел
его клыки. Он смерть свою предвидел:
ведь пистолета с ним сегодня нет.
Туземцы отобрали пистолет.
«Ко мне, Фило!– позвал дикарь зверюгу.
Как раз, он из сарая выходил.
И зверь к нему опрометью по лугу,
как на колёсах, плавно подвалил.
Потёрся жуткой головой о ногу.
«Хороший пёсик. Нам пора в дорогу,–
лаская зверя, молвил бородач.
И зверь вокруг него пустился вскачь.
А бородач оседланных животных
Уже ведёт к крылечку под уздцы.
Откормленных, шагающих свободно.
Они на вид, как будто близнецы.
Хозяин к стременам ступни Язона
надёжно привязал. «Вполне законно,–
Язон подумал,– Крепко привязал,
Боится, чтобы я не убежал»!
А шестиногий зверь подался с ними.
«Ну, до чего «собачка» хороша!–
Язон подумал,– и какое имя!
На вид кошмар, но добрая душа»!
И в джунгли углубились. Потемнело.
Вокруг ни зги не видно. То и дело
то крики раздавались, то шумы,
то визг кошмарный, долетал из тьмы.
Но, как ни странно, не было тревоги
на сердце у Язона. Он дремал.
Ни «пёс», ни бородач за всю дорогу
причины для волненья не давал.
Путь был не трудным, но довольно долгим.
Уж третий час рысили втихомолку.
И в сотый раз глаза открыл Язон.
Увидел свет. Ушёл неверный сон.
Вот от стремян его освободили.
На землю слез. Едва он не упал.
Ведь ноги затекли и подкосились.
За сбрую ухватившись, устоял.
Открылась дверь. И в дом Язон ввалился.
Прикрыв глаза, к стене он прислонился.
Привыкнув к свету, продолжал стоять.
Нехитрый быт: стол, стулья и кровать.
А на кровати видит он больного.
По пояс одеялом тот прикрыт.
Худющий, бледный – кожа да основа,
глаза слезятся, видно инвалид .
«Я знаю, зрелище не из приятных,–
сказал больной внушительно и внятно.–
Сюда пройдите. Сядьте. Я узнал,
что вы с другой планеты. Мне сказал
об этом Накса и сюда доставил.
И вы инопланетчик? Это так»?
Язон кивнул. Больной свой взор направил
в его глаза. Сказал: «Так вы не враг…
Я Рес… корчевщик. Вы мне помогите.
Я умираю… если захотите»…
Он волновался, путая слова:
«Простите, но до нас дошла молва,
что горожане, как-то исцеляют
болезни аппаратиком своим.
Прикладывают к ранам и спасают,
и все недуги побеждают им»
«Вы про аптечку видно говорите.–
сказал Язон.– Минутку подождите»!
И кнопку он на поясе нажал,
Аптечку с удовольствием достал:
«Устройство это вмиг определяет
и лечит всё, чем болен человек!
И тут же Рес его перебивает:
«А нам такого не достать вовек»!
Потом добавил: «Может быть, возможно
на мне проверить это осторожно»?
«О, извините! Не сообразил!–
Язон воскликнул,– Время упустил»!
Он подошёл к больному. Аккуратно
к напухшей коже аппарат прижал.
Тот зажужжал негромко и приятно,
больному в тело три иглы вогнал.
Затем прибор мелькнул огнём контрольным.
«Ну, вот и все дела, совсем не больно,–
сказал довольный сделанным, Язон.
Аптечку возвратил на пояс он.
И это всё?– промолвил Рес. «Конечно,–
Язон оветил,– Нужно только ждать».
А Рес грустил: «Вы просто и беспечно
храните то, чего нам не достать»!
«Неужто, нет у вас врачей нормальных,
лекарств и средств на травах натуральных»?–
спросил Язон. «Одни лишь колдуны,
мошенники да старцы-шептуны».
Рес утомился. Он умолк внезапно,
закрыл глаза и погрузился в сон.
Уколы стали действовать. И явно
сошёл отёк, стал поправляться он.
Язон неторопливо осмотрелся.
Он в обстановку комнаты вгляделся
В ней всё, как быть должно у дикарей.
Из досок пол и стены, пласт дверей.
Но он приметил: сочная фактура
у дерева светилась изнутри.
Да их натёрли воском! Вот культура,
которой нет у тех, как ни смотри!
Насколько эта комната приятней,
насколько и уютней, и понятней,
чем городской в заклёпках каземат.
Открытиям своим Язон был рад.
Ещё у них в работе средства связи.
Над ним люминесцентный потолок.
Нет, городским он верить не обязан.
Изучит новых сведений поток.
Тут Рес открыл глаза и на Язона
уставился, возможно, и спросонья,
как будто ныне видит в первый раз.
«Кто вы?– спросил он,– Как нашли вы нас»?
А в голосе холодная угроза.
Язон не удивился. Он ведь знал
что ненависть сидит в них, как заноза.
Жестянщика корчевщик увидал!
А вот и Накса с топором заветным
и выраженьем явно неприветным.
Он понимал «неправильный» ответ
Мог принести ему немало бед.
Сказать же правду он никак не может.
Решение пришло само собой.
«Скажу не то – ничто мне не поможет.
Погибну, как непризнанный герой»!
К больному повернулся он, стараясь
спокойнее, в словах не сомневаясь,
корчевщикам такое рассказать,
что с радостью могли б воспринимать.
«Меня зовут Язон динАльт, эколог.
Планета ваша интересна мне.
Проведенный здесь каждый час, мне дорог»…
Рес перебил: «Мне ясно не вполне,
что именно эколог означает»?
Язон подумал: «Видно проверяет».
И про экологов немедленно, что знал,
он Ресу популярно рассказал.
«Я много слышал о планете вашей
И вот решил: с ней познакомлюсь сам.
А в городе, что день и ночь на страже,
истосковался по другим местам.
Меня там все считали ненормальным,
но я добился, чтобы в лес недальний
меня свозили, чтобы мог понять»…
Рес перебил: «Когда должны забрать»?
«Мы с ними не условились об этом,–
сказал Язон,– они убеждены,
что буду я растерзан на рассвете
в чащобе за пределами стены,
и одного меня не отпускали.
Пришлось бежать. Преследовать не стали».
Рес улыбнулся грустно и сказал;
«Другого я от них не ожидал.
Они без танка ни ногой за стену.–
Ответ Язона принят был вполне.–
А что твердят про нас? Какие сцены
открыли вам, ужасные вполне»?
«Что ж, может быть, мне голову отрубят
вот этим топором и жизнь загубят,
но правду вам скажу, как на духу,–
сказал Язон,– скрывать я не могу,
что вас считают просто дикарями,
невежественными в любых делах,
живёте вы в лесу, в вонючих ямах,
с животными общаетесь впотьмах.
Что вам они дают ножи и бусы
в обмен на продовольствие по вкусу»
Язон ещё усилить пожелал,
но громкий хохот речь его прервал.
Пирряне хохотали, как шальные,
Но Рес угомонился, перестал,
А Накса продолжал. «Они больные,–
сквозь хохот, запинаясь, он сказал.
«Охотно верю. Глупость в их природе,–
промолвил Рес,– Как тыква в огороде.
Они не знают мира, где живут.
Но я доволен, что вы с нами, тут»!
Вы наш желанный гость. Я убедился,
что вы инопланетчик. Никогда
никто из тех, кто в городе родился,
на помощь не пришёл бы мне тогда.
Не шевельнул бы пальцем для спасенья
Корчевщика. Пускай умрёт в мученьях –
Так думает всегда любой из них».
Устал и на мгновение притих.
Продолжил: «Вы, инопланетчик, первый,
с которым повстречался мой народ.
Мы рады вам вдвойне. И, слову верный,
могу пообещать вам наперёд:
во всём вам помогать, в чём только сможем.
В трудах и ваших поисках поможем.
Вы прибыли на Пирр издалека,
И вот моя рука – твоя рука»!
Его слова, как ритуал звучали.
Язон их инстинктивно повторил.
Глаза у Наксы ярко засияли –
никто такого зря не говорил.
Язон подумал: «После ритуала
защита для меня реальной стала!
Признанье это, словно мощный щит,
поможет мне, укроет, защитит»!
«Ну, всё. Пожалуй, хватит на сегодня,–
махнув рукою, Рес подвёл итог,–
Располагайтесь тут, Язон, вольготно..
В распоряженье вашем весь чертог.
И есть ещё большое одеяло.
И этого, поверьте мне – не мало!
А мне ещё давить мою постель.
Я от лекарства вашего – кисель!
И, к сожаленью, нет ещё кровати».
Двойное тяготение Язон
терпел с трудом. Но больше сил не хватит.
Ушёл подъём душевный. Сдулся он –
проколотый гвоздями детский мячик…
На коврике из меха, он в углу
улёгся и забылся на полу.