«Сэр, – отвечал тогда сэр Мелегант, –
Сраженья нашего открою вам причину.
Я даму восхвалял – мой бриллиант,
Любви моей небесную картину!
Я утверждал – она прекрасней всех!
Влюблён я без надежды на успех.
Ведь дама – королева Гвиневера!
Сэр Ламорак твердит на это: нет!
Одна красою затмевает свет!
И дама эта тоже королева!
Моргауза Оркнейская, твердит,
Всех дам на свете красотой затмит!
И тот мой враг, кто этому не верит»!
«Вот как!?– сэр Ланселот сказал тогда, –
Что за слова такие, Ламорак?
Бесспорна Гвиневеры красота,
И не должно из-за неё быть драк!
Ты службой ей обязан, как и я!
Дружина наша – дружная семья»!
С тем, спешившись, сэр Ланселот промолвил:
«Но, ежели стоишь ты на своём,
Готовься к бою! Спор решим вдвоём!
Хочу, чтоб разногласия умолкли,
И докажу, что леди Гвиневера
Всех превосходит красотой безмерной
Пусть каждый это навсегда запомнит»!
«Сэр, – отвечал ему сэр Ламорак, –
Не по душе мне биться из-за спора.
Ведь все, кто любят, утверждают так,
Когда идут о дамах разговоры.
Прекраснейшей считает всяк свою:
Вы госпожу, а я любовь мою.
И на меня вы не должны сердиться!
И знайте, сэр, я б очень не хотел
Найти себе губительный удел,
Когда противник мой великий рыцарь!
Как вы, мой сэр, как, разве, сэр Тристрам.
Таким, как вы, готов служить и сам.
Но, если нужно, что ж, давайте биться.
Держаться буду стойко против вас»!
Тут сэр Блеоберис сказал разумно:
«Я никогда не видел, как сейчас, –
Мой лорд, сэр Ланселот, чтоб так бездумно
Вы поступали в жизненных делах.
Любовь и вас сегодня подвела!
Сэр Ламорак ведь говорил вам дело.
По-рыцарски он совершенно прав.
И у меня есть дама, но свой нрав
Пред всеми не выказываю смело,
Хоть для меня её прекрасней нет!
Но, я надеюсь, дружбу многих лет
Вы не нарушите за то, что я
Её Прекрасной дамой почитаю,
За то, что ту, с кем жизнь сплелась моя,
Прекраснейшей на всей земле считаю?
И, знайте, мой милорд, сэр Ламорак
Мог поступить сегодня только так:
Он благородный и достойный рыцарь!
Он к вам и к нам ко всем, питал всегда
Большую дружбу. Ратного труда
Всегда готов успехами делиться.
Так будьте же друзьями, вас прошу»!
Сказал сэр Ланселот: «Я приношу
Свои вам извиненья, добрый рыцарь!
Простите зло, что я вам причинил.
Я неразумен был. Прошу прощенья»!
«Сэр Ланселот! Я вас уже простил!
Сказал сэр Ламорак,– Долой сомненья»!
Сэр Ланселот и сэр Блеоберис
Покинули их и под горку вниз
Лесистым склоном дальше поскакали.
Сэр Ламорак, а вслед сэр Мелегант –
Страстей любви неистовой гигант,
Разъехались. Сердиться перестали.
Сэр Ламорак дорогою лесной
Неспешно ехал. На сердце покой.
Раскрылись перед ним лесные дали.
Но на лесном пути случилось так,
Что сам король Артур великий рыцарь,
Навстречу ехал. С ним сэр Ламорак,
В победу веря, пожелал сразиться.
Но был жестоко выбит из седла.
И рана в бок нанесена была.
Его копьём король Артур поранил.
Не оглянувшись, дальше поскакал.
Его сраженный рыцарь не узнал,
Но был разгневан нарушеньем правил:
Рубиться пешим тот не пожелал,
Ни слова на прощанье не сказал,
Примет своих особых не оставил.
Здесь эта повесть оставляет их,
В густом лесу судьбой соединённых,
Бойцов известных, рыцарей лихих,
В скитаньях вечных, в битвах закалённых.
Теперь здесь снова появился сам
Великий рыцарь, мощный сэр Тристрам.
Он повстречался с Кэем-Сенешалем
В своём пути. И тот его спросил
Откуда родом, кто сей господин,
Из мест соседских, или от окраин.
«Я Корнуэльский рыцарь, – был ответ.
«Среди таких, бойцов хороших нет! –
Сказал сэр Кэй, – как это не печально».
«Отлично! – усмехнулся сэр Тристрам
Но вас прошу, своё откройте имя.
«Его охотно я открою вам.
Известно меж своими и чужими!
Кэй-Сенешаль! А при дворе – сэр Кэй, –
Ответил тот с гордынею своей.
«Ах, вот вы кто! Придворные здесь лица!
Плохая же идёт о вас молва!
Слыхал о вас нелестные слова,
Что самый недостойный в мире рыцарь
И есть сэр Кэй, – промолвил сэр Тристрам.
В бою искусны вы, известно нам.
Быть может в том придётся убедиться»!
Пикируясь, подъехали к мосту.
Там рыцарь гарцевал вооружённый.
Он крикнул так, что слышно за версту:
«Один со мной сразится по закону»!
И выехал к нему с копьём сэр Кэй,
Рисуясь элегантностью своей.
Но из седла при сшибке был он выбит.
А рыцарь-победитель был сэр Тор,
Он поразмяться вышел на простор
И сэру Кэю щит пробил навылет.
Он сэру Ламораку брат родной,
Уэльса добрый рыцарь и герой.
В седле сидит он, словно с ним и вылит!
Потом вдвоём поехали туда,
Где можно провести всю ночь в покое,
Где есть постель и пища и вода.
А там был сэр Брандель и прибыл вскоре
Сэр Тор, на ночь оставивший свой мост.
И ужин был для них, по-сельски прост.
Но рыцари за ужином подняли
Про корнуэльцев старый разговор.
Им вынесли печальный приговор:
И доблесть их, и силу осмеяли.
Всё это молча слушал сэр Тристрам
Ни звука против не промолвил там.
Его слова его не раскрывали.
А ранним утром сел он на коня
И выехал на ровную дорогу.
Вот сэр Брандель, доспехами звеня,
Подъехал. Подтянулись понемногу
Сэр Кэй и заспанный сэр Тор.
И сэр Брандель продолжил разговор.
Он предложил Тристраму поединок.
И наземь был с конём нещадно сбит.
Подумали сперва, что он убит,
Но Божий мир пока он не покинет.
Затем сэр Тор наехал на него,
Но сэр Тристрам с коня свалил его.
Такой удар сэр Тор познал впервые.
А сэр Тристрам дорогой поскакал
Отсюда прочь. За ним сэр Кэй поехал.
Но в спутники Тристрам его не взял.
В союзе не добился он успеха.
Вот сэр Брандель, очнувшись, вопросил:
«Кто этот рыцарь, полный дивных сил?
Сэр Кэй сказал: «Поедемте со мною.
Его догоним, спросим у него
Кто он таков и как зовут его!
Возможно, он открыться согласится»!
И скачут вместе. Видят, он сидит
Над ручейком. И шлем его лежит
С ним рядом на траве. Решил напиться.
Заметив их, он шлем свой пристегнул,
Сел на коня и выехал навстречу.
Но сэр Брандель рукой ему махнул
И крикнул, что явились не для сечи:
«Мы рыцарскою честью просим вас:
Откройте ваше имя в этот час.
За этим мы отправились за вами»!
«Ну, раз желанье ваше таково,
Охотно вам открою я его.
А имя это знаете вы сами.
Я сэр Тристрам Лионский. Дядя мой
Сэр Марк. И в Корнуэле он король».
«Вы отличились славными делами! –
Воскликнул сэр Брандель, – Должны вы знать,
Что рады мы весьма знакомству с вами.
Ведь мы давно хотим вас разыскать,
И радость нашу не излить словами!
Ведь Рыцари мы Круглого Стола.
Дружина наша счастлива б была,
Когда бы вы вступили в наше братство.
Из всех на свете рыцарей лишь вас
Мы все б желали видеть в добрый час.
И дружба наша – главное богатство»!
«Да наградит вас Бог за ваш привет, –
Ответил сэр Тристрам, – однако – нет!
Хоть речи ваши мне большая радость.
Я чувствую, что ныне не созрел
Стать добрым членом рыцарского братства.
Что подвигов свершить я не успел,
Достойных тех, с кем стану в нём брататься».
«О! Если есть вы точно сэр Тристрам,
То лучший рыцарь неизвестен нам!
Конечно, после сэра Ланселота!
По доблести и чести, силе рук
Ему подобных нет нигде вокруг!
Он рыцарь поднебесного полёта!
В сражениях никто и никогда
Бесчестье на него не подтверждал,
Какая бы за ним не шла охота»!
Беседовали долго так они.
Затем расстались, и поехал каждый
Своей дорогой. Рыцари в те дни
Самолюбивы были и отважны.