По поэме Овидия "Метаморфозы"
На склонах лесистой, широкой, приветливой Иды
Прекрасная нимфа, дочь бога, дитя родила.
Была Алексира красавицей юной по виду
Эсаком сыночка родного она назвала.
Отцом его был царь Приам, славной Трои властитель.
А братом был Гектор – великий троянский герой.
Но с детства Эсак не любил городскую обитель.
Приама дворцу предпочёл лёгкий кров под горой.
Любил по тенистым лесам и просторам скитаться.
А в Трою, к царю на советы являлся раз в год.
Тогда лишь и видел Приамова сына народ.
Но в городе он никогда не желал оставаться.
Однако характер его не был груб, нелюдим.
Открытым он был для любви добрым сердцем своим.
И часто встречал сын Приама в скитаньях по краю
Красавицу нимфу. Гесперией звали её.
И чувствовал юноша: сердце в груди его тает
Лишь только услышит, как милая сердцу поёт.
Как только приметит её в чаще леса зелёной,
За ней устремляется, хочет догнать и обнять.
Мечтает о ней и под солнцем, и ночью бессонной.
Мучительно ей о любви своей хочет сказать.
Но нимфа скрывается, только Эсака приметит.
И всё же, однажды на круглом холме у реки
Он к ней подошёл, и шаги его были легки.
Надеялся он, что его до поры не заметит.
Но нимфа услышала юношу. Сильный испуг,
И в лес по лужайке бежать она кинулась вдруг.
За нею Эсак. Понеслись по лугам, словно ветер,
Что сорвался из леса весёлой весенней порой.
И ужас! Никто в судьбоносный тот час не заметил
Смерть в траве на опушке лесной под высокой горой.
Гесперия ножкой босой на змею наступила.
И тотчас ужалила ногу большая змея.
Остался яд в ране, и нимфу покинули силы,
Закончилось бегство, окончились дни бытия.
Упала Гесперия мёртвой в объятья Эсака,
Когда до неё добежал он, любовью горя.
Обрушился мир, потемнел небосвод и заря.
Эсак, обезумев от горя, метался во мраке:
«О, горе мне, горе! Как мог я такое свершать?
Как смел я бездумно тебя по лесам догонять!?
Я так ненавижу теперь этот бег бесконечный.
О, нет, не хотел я такою ценой ничего.
Мы оба убили тебя! Помнить буду я вечно,
Что первый убийца – змея, а виновник всего
Лишь я. И коварней змеи буду в солнечном мире,
Коль смертью своей смерть твою не смогу искупить!
Мне места теперь на земле – на войне ли, на пире,
В горах и лесах нет! Не должен я более жить»!
И ринулся он к той высокой скале, что над морем,
И бросился вниз, в белопенную кипень валов.
Покинуть за ней навсегда лучший мир из миров,
Мечтает Эсак, утопить своё страшное горе.
Но только богиней Фетидой он с детства любим.
И смерти она не допустит, останется с ним.
И лаской морская богиня его окружила
В пучине морской, как родное дитя приняла.
И в перья одела всего. В них великая сила –
Защита от волн и ударов смертельных была.
Желанная смерть не постигла Приамова сына.
Та смерть, о которой недавно в лесу он мечтал.
На волю он вынырнул вмиг из смертельной пучины,
Как будто всегда так свободно и лихо нырял.
И он негодует, что снова живёт против воли.
Высоко взлетает на выросших крыльях в зенит.
С размаха бросается в море, как камень летит.
Но нет! Умереть и сейчас он не волен!
Ведь перьями, словно железной бронёй защищён,
В пучине не тонет и не разбивается он.
Он только ныряет в бегущих прозрачных волнах.
И волны уносят его неизбывное горе.
Всё больше сродняется с морем несчастный Эсак
В красивую птицу нырка обратился он вскоре.