Изложено по поэме Овидия "Метаморфозы"
Царь Фив Амфион был женат на прекрасной Ниобе.
Она родила ему много красивых детей.
Семь девочек милых, весенним цветочкам подобных
И семеро сильных и ловких её сыновей.
Чудесных детей дали боги Ниобе, богатство,
Но нет благодарности в ней олимпийским богам.
За жизнь и здоровье детей, процветание царства,
За счастье, летящее к ней, словно по облакам.
Однажды весной дочь Тиресия древнего Манто
На улицах Фив семивратных фиванок звала,
Чтоб жертвы Латоне и детям воздать. И вела
Их всех к алтарям, где процессии все многократно
Весной приносили Латоне и детям её
Богатые жертвы, молитвы, почтенье своё.
Богиня Латона звалась по-народному, Лето
Её близнецы – златокудрый, лихой Аполлон –
Далёкоразящий, но мудрый и нежный при этом.
Любимцем Латоны и Зевса является он.
И дочь Артемида стрелок, непорочная дева.
Охотницы лучшей веками не ведает свет.
Фиванки надели венки, зазвучали повсюду напевы
Во славу великих богов – на призыв их ответ.
Все дружно пошли к алтарям, но одна лишь Ниоба
Горда и надменна. Со всеми она не идёт,
И в жертву Латоне она ничего не даёт.
Сказала, что счастье ей боги даруют особо.
Смутили фиванок такие Ниобы слова
По Фивам пошла о Ниобе плохая молва.
Услышала Лето Ниобы надменные речи.
Призвала детей – близнецов, возмущенья полна:
«Меня оскорбила Танталова дочь бесконечно!
Богиней Олимпа меня не считает она!
Хотя лишь великой жене Зевса пламенной Гере
В могуществе я уступаю, и в славе едва..
Неужто вы, дети мои, я в такое не верю,
Пропустите без наказания эти слова?
Да если Ниобу оставите вы без отмщенья,
То люди меня, как богиню не станут и чтить!
Мои алтари, как неверные, станут крушить!
Танталова дочь оскорбила и вас без сомненья!
Она вас, бессмертных богов со своими детьми
Равняет, как будто вы стали простыми людьми!
Она, как отец её, так же горда и надменна»!
Прервал свою мать в гневной речи её Аполлон:
«Кончай говорить. Помолчи. Ведь слова это пена.
От пены Ниоба на миг не потерпит урон.
Его поддержала родная сестра Артемида:
«Достаточно жалобных слов! Наказанье грядёт»!
И в облаке мстители скрылись немедля из вида.
И вскоре они на земле, у Фиванских ворот.
У стен городских Аполлон наблюдает невидим,
Как юноши Фив упражняются в ратных делах.
Он видит: два сына Ниобы летят на конях.
Плащи их пурпурные по ветру вьются за ними.
Вдруг вскрикнул Исмен. Грудь со свистом пронзила стрела.
Стрела золотая на поле у Фив только первой была.
На землю упал он, а Сипил коня понукает.
Он чует спиною, как грозно звенит тетива.
Но только от мести богов ничего не спасает.
Стрела просвистела и Сипил убит наповал.
Два сына Ниобы Файдим и Тантал на поляне
Усердно боролись, друг друга руками обняв.
И снова стрела. Он неё не уйдёшь, не отпрянешь.
Два сердца с невиданной силой пронзила она.
И рухнули оба на землю, и одновременно
Свет жизни погас навсегда в их весёлых глазах.
Спешит к ним их брат Альпенор. Невзирая на страх,
Поднять их желает, зовёт их, кричит иступлено.
Но в сердце вошла глубоко золотая стрела.
И пал Альпенор на холодные братьев тела.
Затем поразил Аполлон в ногу Дамасихтона.
И юноша хочет изъять золотую стрелу.
Но снова звенит тетива. Аполлон непреклонный
всадил прямо в горло другую, и поднял свой лук.
Вот Илионей, сын Ниобы любимый, сквозь слёзы.
Богов умоляет его пощадить. Аполлон
Мольбой этой тронут, Но было уже слишком поздно
Златую стрелу не вернуть. Тут бессилен и он.
И сердце пронзила последнему сыну Ниобы
Стрела эта. Слуги к царю Амфиону пришли.
В ужасных рыданьях всю правду ему донесли
О гибели всех сыновей, уничтоженных злобно.
Не выдержал горя безмерного царь Амфион.
Пронзил себе грудь он мечом, обагрив кровью трон.
Ниоба рыдает над телом погибшего мужа.
Она над телами своих сыновей слёзы льёт.
Целует уста их холодные. Горе и ужас.
Ей сердце сковал, как тисками, отчаянья, лёд
И к небу она простирает дрожащие руки.
Но нет, не о милости молит всесильных она,
А гневно кричит: «Что, Латона, тебе мои муки
По сердцу! Сегодня упилась ты ими сполна!
Ликуй же, соперница! Радуйся! Ты победила!
О, нет! Что сказала я? Всё совершенно не так!
Победе за мной! Пусть сынов моих свергли во мрак,
Победа за мной. Я ведь много детей породила!
Осталось их больше, чем, бедная, есть у тебя!
И значит в страданьях и горе победа моя»!
Едва лишь замолкла она, тетива зазвенела.
Все в ужасе, только Ниоба спокойна одна.
Потери сынов и несчастье придали ей смелость.
Почти безучастно на сущее смотрит она.
Но, нет, не напрасно звенит тетива. Артемида
Послала стрелу в сердце дочери юной её.
Ещё не окончена страшная месть за обиду,
Латона ещё не утешила сердце своё.
И снова звенит тетива. Дочь Ниобы другая,
Из тех, что в тоске над телами убитых стоят,
Упала на трупы, потух её горестный взгляд
И вскрикнуть она не успела, в слезах умирая.
Послала богиня из лука шесть стрел золотых.
Кровавую пищу богиня избрала для них.
И шесть дочерей молодых и прекрасных Ниобы,
Как будто живые, слепыми глазами глядят.
Осталась лишь младшая дочь. Над покойными обе,
Обнявшись, Ниоба и юная дочка стоят.
И ищет спасенья у матери в складках одежды
Дрожащая девочка, видя судьбу всех сестёр.
И, нет! Не гордится Ниоба собою, как прежде.
На сердце её раскаянья пылает костёр.
«Латона! Оставь мне хоть младшую дочь, умоляю!
Латона, великая, мне хоть одну дочь оставь!
Величье своё пред другими богами представь!–
Взывает Ниоба к богине. Напрасно взывает.
Стрела Ариемиды пронзает и младшую дочь.
На разум Ниобы спускается тёмная ночь.
Ниоба стоит в окружении тел самых близких.
От горя она цепенеет. Не хочется жить.
И волосы ветер залётный уже не колышет,
В лице ни кровинки. И жизни разорвана нить.
И сердце не бьётся в груди, только горькие слёзы
Текут у Ниобы из тусклых, безжизненных глаз.
И камень холодный одел её члены морозно,
Как будто от горя её нестерпимого спас.
Вдруг вихрь в чистом небе внезапно возник ниоткуда.
Ниобу на родину, в Лидию он перенёс.
И там, на Сипиле горе, словно дикий утёс,
Стоит, обращённая в камень Ниоба. И чудо!
Она слёзы скорби льёт вечно из каменных глаз.
Одна на Сипиле Ниоба грустит и сейчас.
Вверх