И Соацеры словно не бывало.
Внизу равнина. Стройки и мосты.
Гружёные шаланды на каналах,
дороги, шахты, рощи да кусты.
А за хребтом их ждало новоселье.
Снижаясь, пролетели над ущельем.
И сел корабль на луг, как на карниз,
спускавшийся покато к рощам вниз.
Мешки свои забрали Лось и Гусев
и вслед за лысым спутником пошли.
по склону к роще, словно в край иллюзий:
цветы там голубые зацвели.
Животные паслись на этом склоне,
с фигурными рогами, как в короне.
Шерсть длинная, на вид овца овцой.
Тут, на лугу, прохлада и покой.
Животные лениво сторонились,
чтоб дать дорогу, пропустить людей.
Вода фонтанов радужно искрилась
в неудержимой радости своей.
Деревья рощи были голубыми,
высокими, плакучими, большими.
Сквозь их листву виднелась иногда
сияющего озера вода.
И пряный, сладкий зной в листве царящий
сон навевал и головы кружил.
Хотелось лечь в траву, и в этой чаще
дремать и грезить, набираясь сил.
И множество тропинок было в роще.
Все в розовом песке, милей и проще
земных дорожек в парках и садах.
Их словно проложили просто так,
без умысла и плана меж деревьев.
На их скрещеньях в правильных кругах
большие статуи старинные серели,
о древних говорящие делах.
Разрушены подчас, во мху, в потёках –
свидетели истории глубокой,
они, как будто, были здесь всегда.
и тут живут бессчетные года.
Над зарослями справа поднимались
остатки циклопической стены,
колонн обломки там же обретались,
и лестницы в развалинах видны.
Дорожка в роще к озеру сходила.
Как в зеркале, гора в нём отразилась
с вершиной опрокинутой, скалой,
опушенная рощей голубой.
Плескались отражения деревьев –
плакучих ив лазурно-голубых.
И на воде сияло, точно в небе,
в мерцанье переливов золотых
огромное, косматое светило.
И лестница старинная сходила
к зеркальной глади. По её бокам
две статуи поставил великан.
Они сидели, глядя друг на друга.
Два Магацитла мохом заросли.
Но, что там наверху? Явленье духа
на лестнице, открывшейся вдали?
Там женщина явилась молодая,
в тунике жёлтой, бело-голубая,
по-юношески стройною была.
По лестнице спускалась, как плыла.
Вдруг поскользнулась, тотчас же схватилась
за Магацитла, голову подняв.
«Здесь Аэлита! Как же так случилось?!–
смущённый марсианин прошептал.
Глаза он рукавом прикрыл потешно.
И Лося с Гусевым увёл поспешно
с тропинки в чащу и привёл потом
к поляне, где стоял угрюмый дом.
А перед домом малая площадка,
и от неё, как звёздные лучи,
дорожки разбегались в беспорядке –
малиновые, красные ручьи.
Они всю рощу пронизали стойко,
вели к различным каменным постройкам,
что светят сквозь деревья кое-где.
Похоже было – тут они везде.
Их проводник не очень громко свистнул.
Тотчас же к ним из дома поспешил
толстяк в халате. Слушал, зубы стиснув,
что лысый марсианин говорил.
Когда узнал он, кто такие гости,
пытался унести за угол кости.
Но лысый повелительно сказал,
чтоб тот гостей немедля принимал.
И тот повёл, от страха приседая,
гостей в тот самый серый, мрачный дом.
Лось с Гусевым пошли за ним, не зная,
куда ведут, что делать им потом.