Глава семнадцатая На лестнице

Прошло семь дней. Впоследствии вставали
в воспоминаньях Лося эти дни,
затянутыми сумерек вуалью.
Покой и дивный сон несли они.
Лось с Гусевым вставали утром ранним
и завтракали тотчас после ванны.
Затем библиотека их звала.
А у дверей, у круглого стола,

ждала их, улыбаясь Аэлита.
Внимателен и ласков милый взгляд.
Её слова для них почти открыты.
И вновь экран: текут за рядом ряд
понятий, слов мерцающие тени.
Слова вне воли, словно сновиденья,
в сознанье проникают и живут,
как будто год за годом были тут.

Вот имя Аэлита стало ныне
для Лося сложным, видимым на глаз.
Слог АЭ – произносишь – сердце стынет:
ведь это – «видимый в последний раз».
А слово ЛИТА светом сребристым
сияет по ночам сияньем чистым.
Ведь ЛИТА означает «свет звезды» –
скрещение мечты и красоты.

На день восьмой их утром не будили.
Уставшие проспали целый день.
За дни занятий отдых заслужили.
А вечер уж на сад набросил тень.
Проснувшись, Лось услышал пенье птицы.
Сначала думал, что такое снится.
Оделся и прошёл в вечерний сад
Он не был здесь давно – семь дней подряд.

Траву косое солнце золотило
Луг будто влажным золотом пылал.
К постройкам стадо хаши проходило.
Вожак животных тонко подвывал.
Полукоров, полумедведей этих
не видели нигде на белом свете.
А здесь, на Марсе, им жилось легко.
Они давали шерсть и молоко.

На озеро бесшумно опустилась
ватага изумрудных журавлей.
За дальней рощей небо осветилось,
и снежный конус выступил над ней
тех гор, что лишь недавно пролетали.
О том, что будет, не предполагали.
Лось по дорожке к озеру пошёл.
Там тёмная вода – застывший шёлк.

По сторонам плакучие деревья,
развалины, что раньше повидал.
И тот же ветерок в лицо повеял,
что прежде это место овевал.
Но Лосю показалось, что увидел
сейчас лишь эту милую обитель!
Природа зазвучала, как струна!
Теперь вещей он знает имена!

А небо очищалось и темнело,
и звёзды зажигались в вышине.
Они на глади озера несмело
качались и мерцали в глубине.
В излучине, у лестницы сидели
два каменных гиганта и глядели,
немыслимых столетий сторожа,
на звёзды, тайну жизни сторожа.

Лось к лестнице прошёл. Остановился.
Глаза ещё на свыклись с темнотой.
О статуи уступ облокотился,
вдыхая запах озера сырой.
Цветов болотных запах горьковатый.
И первая луна взошла над садом.
С улыбкою сидящий Магацитл
глядел на миллионный лунный цикл.

Лось долго так стоял, пока на камне
лежащая рука не затекла.
Здесь говорило всё об очень давнем,
об очень древней жизни и делах.
Лось отошёл от статуи громадной,
отправиться надумал в путь обратный.
На озеро он глянул с высоты
и видит Аэлиту у воды.

На лестнице сидела неподвижно
и любовалась звёздами она.
А Лось спустился к ней, почти неслышно.
В груди плеснула тёплая волна.
«Аиу ту ира хасхе, Аэлита, –
он обратился к ней, почти открыто,
дивясь звучанью новых слов своих
Его желанье претворилось в них.

«Могу ли я быть с вами, Аэлита?–
спросил на марсианском языке.
Слова привета не были забыты.
В сознания таились уголке.
Неспешно Аэлита обернулась,
от грёз своих, казалось бы, очнулась,
сказала: «Да»! и отвернулась в тень.
Лось опустился рядом на ступень.

Она была в плаще из тёмной ткани ,
и капюшона чёрный колпачок,
для глаза Лося, формы очень странной,
был беззащитен, очень одинок.
И, помолчав, она заговорила.
Холодноватым голосом спросила:
«Вы были счастливы там, на Земле»?
Лось взгляд её желал найти во мгле,

но видел лишь лицо при звёздном свете
и тени, чернота на месте глаз.
«Да, я был счастлив,– тихо он ответил.
«А в чём же счастье, на Земле у вас»?
«Должно быть в том, чтоб от себя отречься.
в том, чтоб одним желанием увлечься:
желаньем жить для тех, кто всё для нас,
кто дарит радость жизни каждый час».

Тут к Лосю Аэлита повернулась.
Видны теперь огромные глаза.
что смотрят с изумлением и грустью
на великана, что сейчас сказал
о чём-то неизведанном доныне,
о животворном роднике в пустыне.
«Такое счастье – к женщине любовь,–
добавил Лось,– её извечный зов».

И снова отвернулась Аэлита.
И дрогнул колпачок на голове.
Смеялась ли она чему-то скрыто?
Заплакала, быть может, о себе?
И голосом, чуть дрогнувшим сказала:
«Спросить хотела с самого начала:
покинули вы Землю. Почему»?
«Сам до конца я это не пойму,–

ответил Лось,– но та, кого любил я
ушла из жизни в молодых годах.
Я пережил отчаянье, бессилье.
Жизнь потерпела безнадёжный крах.
Беглец я, трус. Не смог там жить, как прежде.
Умчался прочь без веры и надежды»…
Тогда она прохладною рукой
к его руке притронулась большой,

и убрала её под плащик снова.
Потом сказала тихо: «Знала я,
из дальних далей я услышу слово,
изменится в полёте жизнь моя.
Я девочкой видала сны чужие:
зелёных гор расселины крутые,
большие реки в зелени лугов
и груды белоснежных облаков,

обильные дожди – воды потоки
и люди – великаны. А сама.
испытывала странную тревогу.
Я думала тогда – схожу с ума.
Впоследствии сказал мне мой учитель,
что это ашхе – древний покровитель.
Второе это зрение для нас –
потомков Магацитлов. И сейчас

я чувствую его прикосновенье.
Ведь ашхе – непроросшее зерно.
И дремлет, ожидая пробужденья,
могучей силою наделено.
Оно над разумом вселенским властно…
Но я не знаю, что такое счастье!–

Она руками, как дитя¸ всплеснула,
а колпачок преступно задрожал.–
Уж много лет,– и горестно вздохнула,–
я здесь смотрю на звёздный карнавал.
Я много знаю, очень много знаю.
Но это вам опасно. Уверяю
Такое я могла бы рассказать,
чего нельзя вам и не  нужно знать.

Лишь в детских снах возможно было счастье,
когда витала в сказочных краях.
Казалось, к миру чудному причастна,
и, что свершится в нём судьба моя.
Учитель мой сказал, что я погибну.
Предостерёг, что светлый мир покину».
И к Лосю повернулась тут она.
И так была прекрасна и нежна,

что Лось едва не потерял сознанье.
Опасный дух неведомых цветов
шёл от плаща её, от рук, дыханья.
И для неё он был на всё готов…
Сказала Аэлита, усмехнувшись:
«Учитель мой, большой мудрец, предрёк:
«Тебя погубит Хао»!– отвернувшись,
добавила,– настал, быть может, срок?

А слово «Хао» – значит нисхожденье».
И колпачок, надвинув на глаза,
вновь отвернулась, глянув на мгновенье.
В её глазах… неужто в них слеза?
Молчали долго. После Аэлиту
на любопытство не держать обиду
Лось попросил. Что можно, рассказать.
О знании мечтает он узнать.

«О, это тайна,– отвечала важно,–
но вам, как человеку, я должна
о многом рассказать»! И вновь отважно
лицо к созвездьям подняла она.
У Млечного пути они мерцали,
по обе стороны во тьме сияли,
как будто вечность шла по их огням,
и мудрость мира скрыта где-то там.

Вздохнула Аэлита и сказала:
«Что ж, слушайте внимательно меня.
Начну, пожалуй, с самого начала.
с того, что книги мудрости хранят»…

Вверх

© Леонид Михелев 2012; дизайн вебсайта design4music.org