Лишь занялась заря, Фетида принесла доспехи сыну.
Его она застала горько плачущим над телом друга.
И, чтоб скорей его утешить, облегчить тоску- кручину,
Всё рассказала про Олимп и про Гефестову услугу.
И показала всё оружье, что доставила с Олимпа.
Но, ни один из мирмидонцев на него смотреть не в силах,
Так то оружие сияло, так глаза оно слепило.
И тяжкий шлем, его кираса, щит, как будто бы под нимбом.
Очи Ахилла огнём засверкали. Он принял доспехи.
И любоваться он стал, примерять, подгонять без помехи.
Тут же решил он с троянцами снова, немедля сражаться.
Как же хотелось Ахиллу, чтоб с Гектором там повстречаться.
Но беспокоился он о покойном Патрокле, чьё тело
Обезображено тлением будет. Но тотчас Фетида
Пообещала, что труп сохранит. Пусть идёт, как хотел он
В стан, на совет всех вождей, тех, которых давно он не видел.
«Я же волью в труп нектар и амврозии нужную долю.
Станет умерший Патрокл и свежей, и прекраснее с виду.
Ты не волнуйся, мой сын, против тления будет защита,
Смело иди,– говорила она,– отпусти горечь сердца на волю».
И по морскому песку шёл Ахилл, созывал на собранье
Греческих воинов. Славных вождей дорожил он вниманьем.
К Агамемнона шатру собралось вскоре целое войско.
К тем, кто не слышал призыва Ахилла, дошли отголоски.
И не остался никто в кораблях и шатрах одиноко.
Вот Одиссей с Диамедом, хромая пришли. Очень бледный
Агамемнон вышел к людям, страдая от раны глубокой.
И тишина водворилась. Ахилл, похудевший заметно,
Агамемнону сказал, что настала пора примириться.
Он торопил всех с троянцами ринуться в битву немедля.
Радостно встретили греки Ахилла. Все рады известью
Об окончании лютой вражды. Царь тут встал, поклонился.
Он осознал всю вину и сказал, что богиня раздора
В тот чёрный час ослепила его – он себя опозорил.
Лёгкой стопой она ходит по душам людей, уловляет
В сети свои. Даже Зевс в эти сети подчас попадают.
Агамемнон обещает немедленно выдать Ахиллу
Всё, что ему обещал передать в знак согласья и мира.
Но не нужны Ахиллесу дары. Вновь бушует в нём сила.
Думает он лишь о битве, о мести. Ему не до пира.
Но Одиссей хитроумный советовал не торопиться.
Он говорил, что сначала всем воинам нужно неспешно
Пищей насытиться, чтобы поход на врага был успешным,
Снова оружье проверить и добрым вином подкрепиться.
А в это время Ахилл должен был все дары благосклонно,
Мирно принять и к своим кораблям их отправить законно.
И Брисеиду, ему возвращённую, должен он встретить.
Агамемнон согласился с советом и делом ответил:
Он попросил Одиссея, чтоб лично сходил за дарами,
чтобы привёл Брисеиду, а вестник Тальфибий был послан
За кабаном, чтобы жертву богам принесли они сами
В честь примирения, без освящения – быстро и просто.
Зря умолял их Ахилл о дарах не заботиться важных,
Без промедления броситься в бой, а потом, после битвы,
После того, как они победят, отомстят за убитых,
За общий пир сесть и пить, поминая героев отважных.
Но Одиссей убедил Ахиллеса не рваться поспешно
в битву кровавую, не торопиться в тоске безутешной.
Он Брисеиду привёл и невольниц, носилки с дарами –
Агамемнон их прислал, защитив дорогими коврами.
Все разошлись по шатрам, и Ахилловы мирмидоняне,
Взявши дары, понесли их к своим кораблям остроносым.
С ними пошёл и Ахилл. Он был замкнут и хмур – сердце – камень.
Вскоре к Ахиллу пришли и вожди. Без ненужных расспросов,
Все умоляли его, чтобы пищей простой подкрепился.
Но отказался Ахилл, и они разошлись, лишь остались
Агамемнон, Менелай, Одиссей, - эти с ним не расстались.
Идоменей, Нестор с Фениксом здесь. Не спешат удалиться.
И утешали они, как могли, дорогого героя.
Только напрасны слова, не излечат Ахиллово горе.
Лишь о Патрокле он думал, вздыхал, говорил сам с собою:
«Ах, было время, ты сам предлагал мне поесть перед боем,
Друг мой Патрокл! И теперь ты лежишь, острой пикой пронзённый.
Горя не знал бы сильней и ужасней, когда бы увидел,
Что мой отец иль возлюбленный сын умер, болью сражённый
Я ведь надеялся, что на чужбине умру. Смерть предвидел.
Верил лишь в то, что ты Неоптолема - любимого сына
После победы над Троей во Фтию вернуть будешь в силах».
Плакал Ахилл, и герои вздыхали вокруг, вспоминая любимых.
Всех, кто на родине ими оставлен по важной причине.
Зевс-громовержец увидел с Олимпа Ахилла в печали.
Грусть и тоску горемыки почуял сквозь дальние дали.
И повелел он Афине-Палладе проведать героя
И оросить ему грудь тем, что душу его успокоит.
Словно орёл, прилетела с Олимпа Афина-Паллада
И оросила Ахиллову грудь благовонным нектаром.
Тут же добавила нежной амврозии, стоя с ним рядом.
Пища богов грудь героя наполнила силой и жаром.